Славный мальчишка

Очертания комнаты сливались. Румен потерялся в четырех стенах. Куда идти? Он вытянул руки вперед и стал ими шарить вокруг, чтобы сориентироваться. Наткнулся на холодное стекло кувшина, отдернул руку и чуть было не свалил кружку с водой. Сделал еще шаг. Половица скрипнула. Замер. Стало слышно, как бешено колотится собственное сердце. Наконец, достиг стены и пошел вдоль нее, не отрывая ладони. Кончится же она когда-нибудь, и он доберется до двери! Вдруг он почувствовал: задел что-то коленом. И предмет, падая, заскользил по стене. Славный мальчишка похолодел. Мгновенно рванулся рукой в темноту и успел схватить этот предмет. На минуту застыл в таком неудобном положении — полусогнутый, на корточках. И благодарил судьбу за свой чуткий радар: рука крепко сжимала гриф гитары. А ну, если б она грохнулась! Разбудил бы весь дом и самого господина Косту! Осторожно прислонил гитару к стене. Сделал еще шага два и нащупал холодную дверную ручку. Нажал на нее. И, конечно же, она завизжала как поросенок, а дверь скрипнула.

В коридоре было светлей. От уличного фонаря сюда пробивался сноп света. Из скважины входной двери враждебно торчал ключ. Ухватился за него обеими руками. Медленно повернул. Ключ оказался великим добряком: не звякнул, не щелкнул.

В лицо дохнул студеный ночной воздух. Присел, потер замерзшие пальцы босых ног. Обулся. По лестнице спускался, крадучись, на цыпочках: ботинки страшно скрипели.

Улица была пустынной. Взглянул на ручные часы — двадцать минут двенадцатого. Только бы и Венци не заснул, как он! Кое-где еще светились окошечки чердачных каморок студентов. Значит, решили отнять у них пустырь! Нет уж, дудки!

Если мама еще не спит, ждет его, то наверняка стоит у окна, выходящего во двор, чтобы видеть калитку. Румен вошел в соседний двор, перелез через забор. Змеей прополз через двор и оказался под окном своей комнаты. Хотел тихонько свистнуть, но никак не смог вспомнить свой проклятый сигнал. Начал уже дрожать от холода. Царапнул по стеклу тонким прутом. Ох, мамочка! А вдруг и Венци спит так же крепко, как его старший брат Личко… Нет, не спит! Вон силуэт его руки. Венци открыл окно. Он был одет. Подал ему, словно воришке, стульчик.

— Я ждал тебя. Знал, что придешь.

Они переглянулись и вдруг рассмеялись, зажав рот ладонями.

— До завтра, на пустыре!

Румен шмыгнул под одеяло. Согрелся. Постой, как же это он забыл записать на листке бумажки про твердое топливо для ракеты! Славный мальчишка встал и изумился. Он мог ходить по воздуху! Великое средство для преодоления земного притяжения открыто! Никогда еще Румен так быстро не засыпал.

А вот Венци не повезло. Он не смог незаметно пробраться в постель. Блажко учуял. Зашевелился, ощупал его и даже понюхал.

— Венци!

— Тш-ш! Спи!

— Подожди немножко!

Блажко побежал через темную комнату и скоро вернулся. В пальчиках он сжимал два кусочка колбасы. Один сунул себе в рот Венци, другой — Блажко.

— Венци!

— Что?

— А как мы назовем собаку? Львом? Тебе нравится «Лев»?

Оба так и не произнесли больше ни слова. Заснули.

Глава седьмая ЭТИ ДНИ

жизнь шла, как говорится, своим чередом. И не остановилась. Хотя мальчишки и девчонки Балканской улицы были очень взбудоражены последними событиями, а Оги решил ни с кем не размениваться вроде Румена и Венци.

На другой день около девяти часов утра почти все собрались на пустыре: кто с авоськой в руках — за хлебом, кто за овощами или в бакалейный магазин. А некоторые просто так, потому что увидели из окна других.

Пришли Пешо и Личко.

— Нет худа без добра, — сказал философски Пешо. — Перекатим машину во двор, раз требуют… А то стоит тут, на пустыре, переживай за нее. Вдруг кто угонит, потом ищи ветра в поле.

— Конечно, — согласился Личко. — Мир большой, люди бывают разные. Есть и такие — не понимают в машинах.

— Ну-ка, хлопцы, помогите!

Румен-младший забрался в машину покататься.

— Раз, два-а-а, хоп, взяли!

— Я так и представлял себе это корыто. Только так она и будет ездить, — подтрунивал Гога. — Эй, Райчо! Не надрывайся! Лучше толкай эту колымагу сзади да собирай вываливающиеся из нее части. — И он убежал за фотоаппаратом. Как жаль, нет у него кинокамеры!

Райчо, — и это чистая правда! — нашел-таки три каких-то детали!

Наконец, закатили автомобиль во двор к Пешо и вернулись на пустырь. Он теперь выглядел совсем пусто и сиротливо, будто квартира без мебели.

Румен рассказал ребятам об услышанной им истории и о будущем их улицы.

— Венци, ты молчал до сих пор! — с грустным укором сказал Гога. — Ну ничего, важно, что мы теперь все знаем. Балканский орел оживет как сказочная птица Феникс.

Никто не знал, что это за птица Феникс. Однако о каком орле идет речь — всем было ясно.

— С сегодняшнего дня газета становится органом нового клуба, — продолжал редактор.

— А где устав? Он же не сохранился? — сказал Христо.

Все посмотрели на Гогу.

— Ладно, напишу, но только не сердитесь. Можете уже сейчас попрощаться с ароматными словечками. Почистите зубки и ротики сполосните — крышка!