След белой ведьмы

– Словом, я не выдержала и рассказала Маше. Все, что знала. И тогда-то мы подружилась по-настоящему. Маша призналась потом, что все это время завидовала моей бойкости, пробивному характеру и всей этой прочей чепухе, которую, я терпеть не могу… А я призналась, что очень хочу увидеть ее мать. И однажды даже напросилась в гости – упросила Машу называть меня Нюрой, подругой-учительницей. Не хотела, чтобы Машина мать услышала мою настоящую фамилию. Не знаю, на что я надеялась… Словом, я тогда убедилась, что Ульяна Титова не имеет ничего общего с Анной Кулагиной. Но хуже всего, что после той встречи Маша сама, без моих подсказок, осознала вдруг, что Ульяна Титова – ей не родная мать. Вы же помните, что альбинизм почти всегда передается по наследству? Так вот, ни Ульяна Титова, ни Машины умершие дед и бабка не были не только альбиносами, но и светловолосыми. Ко всему прочему, Маша вызнала и то, что муж Ульяны Титовой погиб на рудниках за два, кажется, года до Машиного рождения… Когда Маша все это осознала, с ней случилась форменная истерика. Мне даже пришлось – хоть, ей-богу, я этим и не горжусь, – заставить ее выпить рюмку коньяку, что мой папенька хранит в буфете. Отец тогда очень много работал, пропадал в Городском собрании, и ничто не мешало нам с Машей видеться у нас дома.

– Так вы с Машей решили, что вы сестры? – осторожно уточнил Кошкин.

Лиза через силу кивнула.

Снова потянулась за ридикюлем и вынула золотой гребень с жар-птицей… Такой же точно, как тот, что нашел Алекс – только голова у птицы была повернута вправо.

– Тогда я и подарила Маше одну из заколок нашей матери. Я любила этих жар-птиц и хотела, чтобы вторая непременно была у Маши… Только понятия не имела, что делать теперь. Я безумно хотела познакомить Машу с отцом – но боялась. Очень боялась.

Лиза глубоко вздохнула, вскинула подбородок и вслух признала то, что давно уже у всех вертелось на языке:

– Боялась – потому что, вероятно, сестры мы лишь по матери. Он не обрадовался бы Маше. И, увидев ее хотя бы раз, мгновенно бы все понял.

– Елизавета Львовна, – настороженно спросил Кошкин, – полностью ли вы уверены, что ваш отец действительно не видел никогда Машу Титову и не знал о ваших встречах?

И та поняла, к чему он клонит. Признала снова:

– Нет, я не уверена в этом… Это было ошибкой приводить Машу в его дом, я знаю.

Кошкин продолжил:

– А как Маша все восприняла? Она говорила об этом с Ульяной Титовой?

– Она хотела поговорить. Маша была крайне робка, нерешительна – а ближе матери у нее никого нет. В начале нашего знакомства Маша бы и не помыслила задавать ей подобные вопросы… но я знаю, что она собиралась с силами, чтобы это сделать. И она бы спросила, наверное, со дня на день.

– Но не успела?

Лиза кивнула.

– Все шло как обычно, мы строили планы… хотели даже поехать в Пермь, дабы навестить какую-то Машину подругу. А потом вдруг Маша не пришла в наше условленное место. Сперва я не придала значение, но она не пришла и во второй раз, и в третий. Тогда я поехала в ее школу: учительницы сказали, что Маша не появляется на службе. Загуляла, мол. Еще смеялись над нею. Я же побежала к Ульяне Титовой – выяснилось, что Маша уже неделю не появляется дома, и Ульяна себе места не находит. Я едва ли ни силой заставила ее пойти в полицию, написать заявление.

– Кто принимал заявление? – быстро спросил Кошкин.

– Не помню… птичья какая-то фамилия.

– Петухов?

– Да, он!

Петухов был предшественником Кошкина: занимал когда-то этот кабинет и эту должность. Писал как курица лапой, выдумывал самые нелепые объяснения, чтобы закрыть дело, был крайне неумен и ленив. А к тому же не дурак выпить – что и сыграло с Петуховым злую шутку лютой зимой два года назад.

Лиза окончательно ушла в воспоминания. Она уже не стыдилась, что глаза у нее на мокром месте, что голос то и дело срывается. И она так сильно сжимала руку Алекса, что ему, должно быть, стало больно.

– Август кончился – а Машу даже не начинали искать. Только все допытывались в школе да у матери – был ли у нее любовник? Мать отрицала, но в школе рассказали, что последний месяц Маша, мол, изменилась: похорошела, стала смелее, веселее. Наряжаться стала. На этом основании ваш Петухов и сделал вывод, что у нее появился кто-то, с кем она и сбежала, не сказав матери. Обычное, мол, дело! Да что я вам рассказываю, сами ведь знаете, Степан Егорыч, как у вас тут дела стряпают да прикрывают, чтобы отчетности не портить! Ох, как же я тогда разозлилась! Сама, под собственным именем явилась на прием к Петухову. Требовала действий. Пригрозила, что отцу нажалуюсь, и что батюшка этого так не оставит…

Лиза неожиданно замолчала. Всхлипнула и отвернулась в сторону, будто резко передумала говорить.

– Отец вам как-то помог? – напористо спросил тогда Алекс.