След Бремера

И тут объявился сэр Арчибальд. Грязный, в покореженной кирасе, покрытый кровоподтеками и царапинами, перевязанный бинтами. Как всегда шумный и нахальный, но теперь еще и угрюмый. Вереск узнал о появлении рыцаря, услышав нецензурную брань: сэр Галад орал на прибывшего, ругая за непотребный внешний вид, потерянного коня и погнутую шпагу. Но потом, выслушав объяснения Арчибальда, успокоился. А когда всем стало известно о победе рыцаря над вуивром, приор не смог идти против настроения всего отряда, чествующего великого охотника, и торжественно подписал рекомендательное письмо о присуждении сэру Арчибальду красного перстня.

Вечером сэр Галад и сэр Арчибальд подъехали к фургону Вереска. Ученый узнал кобылу клеттского патрульного, на которой уехал Ноланд, и обеспокоился. Он слышал ходившие по отряду слухи о победе сэра Арчибальда над вуивром, и догадывался, что в диких землях произошло нечто необычное, непосредственно связанное с Ноландом. Теперь все зависело от того, какой информацией располагает и как поведет себя Арчибальд.

В замешательстве рыцарь долго смотрел на Вереска, бледное из-за недавно перенесенных ранений грушеподобное лицо хмурилось. Сэр Галад, торжествующе глядя на Вереска, пересказал Арчибальду рассказ ученого о безуспешной попытке вылечить шпиона. Арчибальд достал надушенный шелковый платок, высморкался в него и выбросил. И подтвердил слова Вереска. Рыцарь сказал, что после событий в гостинице "Эпос" ученый оказал максимальное содействие, сделал для раненого все что мог, но признал свою неудачу, на этом и кончилась та история.

Вереск заметил, что Арчибальд выбирает осторожные формулировки, избегая прямой лжи. Помощь со стороны недавнего врага удивляла, ученый с трудом сохранил безмятежное выражение лица. Появилась надежда вырваться из конвоя. Приор не разбирался в тонкостях речевых формулировок, но почувствовал подвох нутром. Унизанные пятью перстнями пальцы теребили напомаженные усы. Приор спросил, не отрывая взгляда от лица Арчибальда:

– Ты видел тело лично?

– Могу поклясться четырьмя баалами, – склонил голову Арчибальд. – Даже пятью теперь могу!

– Ответь прямо. Олмстед мертв?

– Клянусь, что Олмстеда, в которого я стрелял, больше не существует.

Сэр Галад минуту изучал лицо Арчибальда, но не увидел подвоха в честных и глупых глазах. Ответ устроил приора. Он еще сомневался насчет Вереска, оказавшего столь решительный отпор при допросе, но Арчибальд сказал, что ученый уже помог отряду, причем бесплатно, а сейчас едет по личным делам, его возмущение и нежелание вести диалог вполне естественно, и следует оставить ученого в покое.

– Так и сказал? – спросил Ноланд.

– Так и сказал, – ответил Вереск. – Я оказался на свободе, и дальше рыцари из "Громады" меня не преследовали. А теперь живо рассказывай, что произошло в клеттских заповедниках! Я все мозги вывихнул, гадая, что ты успел натворить. И не спрашивать же у сэра Арчибальда!

Ноланд пересказал историю с клеттами и вуивром. Вереск удивлялся и качал головой, а Теодор слушал второй раз и не скрывал гордости. Вереск сказал:

– Самым удивительным в твоей истории я нахожу один факт. Мы вместе ехали к Самородку. На полпути к цели ты покинул фургон и отправился назад, а потом свернул в другую сторону… останавливался у клеттов, сражался с вуивром, путешествовал пешком. И ты достиг цели быстрее, чем если бы остался в фургоне!

Ноланд задумался. Действительно парадоксально. Более того, оказавшись у сломанного моста, они могли принять решение вместе ехать через Северный тракт, там бы они угодили в лапы рыцарей и вообще не дошли бы до цели.

– Да! – сказал Теодор, ударив кулаком по столу. – Свернул в другую сторону, но к цели добрался быстрее, чем по прямой. Отличный пример того, что в учении называется прямым путем. Между человеком и целью лежит не отрезок на карте, а узор судьбы!

– Какими словами ты заговорил, коллега, – улыбнулся Вереск. Ноланд заметил, что в вопросах религии и философии Вереск превосходит отца и выступает негласным наставником.

– Я живу отшельником больше года. Волей-неволей начнешь не говорить, а изрекать, – хохотнул Теодор.

– Пойдемте запускать аэростат, – предложил Ноланд, допив стакан тоника.

– И то верно, – сказал Теодор. – Только дурак говорит, что древние тайны существуют тысячи лет и подождут еще, я же заявляю, что они заждались!

– Да, старики заболтались, – сказал, поднимаясь, Вереск.

Аэростат показался Ноланду странным. Раньше он видел воздушные шары, парящие в небе по случаю праздников. Однокурсники делились впечатлениями от туристических прогулок на шарах. То были огромные разноцветные куполы, устремлявшиеся ввысь под действием горячего воздуха или легкого газа. В гондоле собирался десяток человек, и они вопили в страхе и восторге, показывая пальцем вниз, на проплывающие поля и миниатюрные фигурки людей. Дорогое развлечение на любителя. Привезенный Вереском аэростат выглядел иначе и работал по другому принципу.