След черной рыбы

— Нет, они встретили его в центре, недалеко от Морского вокзала, когда делали последнюю ходку. Он помог им нести посуду — тарелки, пиалушки. Следователь их сейчас там всех допрашивает.

— Пухов долго еще находился у Хамидовых?

— Не очень. Поужинали. Пухов ушел около двенадцати.

— Говорил он, куда идет?

— Нет. Никому ничего не сказал, — Бураков развел руками. — Пухову мы еще раньше допросили. Она ничего не знает. Не видала, не слыхала.

— А что с Сейфуллиным? — спросил Тура.

— Я говорил с женой. Похоже, как случайный выстрел на охоте. Следователь допросил очевидца. Это его приятель. Тоже был в лодке с Сейфуллиным… Подняли со дна ружье — в нем один патрон. Во втором стволе гильза. Ружье старое. Экспертиза подтвердила…

— Далеко отсюда?

— В районе метеостанции.

— Они — действительно приятели?

— Действительно. Ни вражды, ни злости. Собутыльники…

— А возраст?

— Приятель — тот постарше. Баларгимов Садык. Осмотрщик кабельного завода. Ни в милиции, ни в рыбинспекции на него никаких материалов.

— На берегу был кто-нибудь? — спросил Тура.

— В то время?

— Да. Может, другие охотники. Очевидцы?

— Никого. Ночное время. Вдова, в общем-то, не имеет претензий…

Он оставался в коридоре, а Тура зашел в приемную. Гезель была на месте.

— Вас тут спрашивала жена Пухова, товарищ подполковник…

Тура обернулся:

— И что ты сказала?

— Я сказала, что у вас прием по понедельникам.

— Гезель! Сегодня же только четверг!

— Я все поняла! Она сейчас на кладбище…

На кладбище Пухова была одна, одетая во все темное, с черным платком на голове. Она что-то поправляла среди венков, окаймлявших большую фотографию убитого. Рядом с ней стояла тяжелая хозяйственная сумка.

Саматов поздоровался. Пухова доверчиво взглянула в его сторону, кивнула. Ей было жарко.

Он решил подождать. Подошел к скромному памятнику со звездой на обелиске. На дощечке внизу было написано:

«Аббасов Саттар Габибулла-оглы, воин-интернационалист, инспектор Рыбонадзора, 23 года, погиб при исполнении служебных обязанностей».

В этот момент к нему подошла жена Пухова.

— Вот зашла Сереже рассказать, как мы живем… — Пухова смахнула слезу. — Он ведь беспокоится там!

Против этого было трудно возразить.

— Как дети? — спросил Саматов.

— Дети — и есть дети. Отправила в Челекен, к старикам. Сразу после похорон. Вы тоже идете?

Она взглянула на памятник Аббасову.

— Прямо напасть какая-то! Сколько людей погибло. Саттар Аббасов сгорел, Сейфуллин утонул. И вот мой Сережа…

Она посмотрела на него.

— Вы извините… У меня что-то с головой… Хотела вас видеть, а зачем… Все, вспомнила! У меня к вам дело… — Она оглянулась, никого вокруг не было. — Тут ко мне приезжали, спрашивали про Сережины бумаги. И сейчас ездят. Я всем говорю — «Ничего не знаю. Потом…» Вот… — она достала из сумки общую тетрадь. — Я решила отдать вам. В портфеле у сына она лежала со школьными тетрадками… Вот, пожалуйста…

Тура открыл тетрадь где-то посредине, потом в конце. Это были копии каких-то документов.

— Спасибо. Других бумаг мужа у вас не осталось?

— Нет, — сказала она. — Меня уже спрашивали… Про докладную, которую Сережа посылал в Москву… Год назад это было.

Они пошли к выходу.

— А кто? — спросил Саматов.

— Спрашивал-то? Начальство его… Начальник инспекции Кадыров… Из республики приезжали… Да где же я им найду? У нас ведь даже обыск был! Негативы искали… Сережа к докладной фотографии приложил, кто, значит, осетрину у браконьеров брал. Там и номера машин, и портреты…

Они шли по аллее кладбища.

— И что? — проговорил Саматов.

— Все забрали. Ни одного не осталось. А Сергея предупредили. Больше, мол, не делай, а то головы не сносишь… Вот и не сносил…

Тура завез Пухову домой. Они вышли из машины.

Пухова открыла калитку.

В маленьком дворике стоял мотоцикл с коляской.

Саматов помог Пуховой занести сумку с продуктами в квартиру. Постоял несколько секунд в маленькой прихожей, заставленной вещами.

На вешалке он увидел синюю с форменной кокардой фуражку убитого инспектора, высокие «рыбацкие» сапоги. В глубине квартиры — портрет Пухова.

В дверь позвонили. И тут же открыли. Дверь была незаперта. В прихожую зашел начальник Рыбоинспекции Кадыров. Увидев Саматова, он поздоровался с ним, с Пуховой, которая вышла из глубины квартиры на звонок.

Кадыров тут же объяснил цель визита:

— Может, я рано заехал? — спросил он у Пуховой. — Вы хотели поискать Сережины бумаги. Искали?

— Да нет пока. — Она махнула рукой. — Все не до того!

— Ну, ладно, я попозже заеду! — Кадыров объяснил Туре:

— Пухов сигнализировал о браконьерах. Вовремя мер не приняли, а сейчас высокое начальство как с цепи сорвалось. Требует копии накладной…

— А первые экземпляры?

— Как всегда! Списали, переслали, подшили, отфутболили. И концов не видать… И копии найти не можем… Я покурю пока на крыльце.

Он вышел.

Тура дотронулся до ее руки.

— Спасибо, — он положил ладонь на карман, где лежала переданная ею тетрадь.

Она взглянула на него осмысленно-понимающе:

— Дай вам Бог!

Когда Саматов вышел из дома, Кадыров протирал лобовое стекло своей машины. Тура направился к «Ниве», но Кадыров остановил его:

— Как? Прокурор дал санкцию на арест Мазута?