След крови

Солнце уже садилось за горизонт, и Мадлен решила проехаться до Мэллори-сквер, пропустить стаканчик, посмотреть на фокусников и послушать уличных музыкантов. Может, встретит кого-нибудь из знакомых. В Ки-Уэсте все местные жители знали друг друга; кто-нибудь наверняка слышал, что где-то сдается дом. Но ее мысли. витали далеко, и это стало понятно, когда на Итон-стрит она повернула направо, а не налево. Черт! Да ладно, может, завтра. Устав от вечерней жары, она лениво крутила педали в сторону Палм-авеню, к морю. Свернула на Эйзенхауэр-драйв, остановилась у ряда плавучих домов на пристани Гэрри сон-Байт. Она еще с детства любила эти домики, похожие на кукольные. Прислонив велосипед к перилам, Мадлен ступила на пристань. Ах, если бы… Это уж точно были самые необыкновенные из самых причудливых домов на острове — разноцветные, удивительной формы, возведенные прямо на баржах. Каждый следующий еще эксцентричнее и сумасброднее предыдущего. Баржи, пришвартованные бок о бок, тихонько покачивались на волнах. Молодая женщина развешивала белье на шатком балкончике, старик поливал растущую в кадке на корме внушительную пальму… Чуть дальше, на барже, где стоял небольшой двухэтажный домик из бирюзовой гальки, маленькая собачка на цепи свирепо облаивала прохожих.

— Эй, малышка! — протянула к ней руку Мадлен. Разъяренная собачонка готова была броситься в воду и вцепиться в протянутую руку. — Успокойся, дорогая.

От ее слов собака совсем взбесилась.

В круглом окошке мелькнуло чье-то лицо — видно, хозяева решили выяснить, что происходит.

— Господи боже! — донеслось из домика.

Она сняла очки и стала всматриваться в это лицо. Несмотря на то что прошло больше шести лет, Мадлен ни секунды не сомневалась, кому оно принадлежит.

— Форрест? — беззвучно выдохнула она.

В тот же момент крюк, который удерживал цепь, вырвало из стены. В воздух поднялось облако мелкой соломенной пыли…

Мадлен открыла глаза и первое, что увидела, как и каждое утро, — фотографию Форреста на прикроватном столике. Он сидел в шезлонге на палубе своего плавучего дома, на коленях — собака. Это была собака соседей, но, как и большинство детей и животных, это грязное чудовище как магнитом тянуло к Форресту. Собака считала его дом своей территорией, которую нужно рьяно охранять.

Муж повернулся лицом к ветру, его белокурые волосы развевались, глаза чуть прищурены — слишком яркое солнце. Его полуобнаженное мускулистое тело, загорелое и обветренное, казалось на удивление красивым несмотря на худобу. Мадлен боготворила своего мужа. Ее первые впечатления, несмотря на юный возраст, с годами не потускнели. Форрест был прекрасным другом и любовником, и на него просто приятно было смотреть.

Внезапно у Мадлен так защемило в груди, что она протянула руку и перевернула снимок лицом вниз. Сколько раз за минувшие годы ей приходилось с усилием брать себя в руки, беспощадно напоминая себе, что он умер? Исчезла каждая его частичка: тело съели обитатели моря, кости разложились. Исчезла, как и необоснованная надежда на то, что Рэчел — ее дочь. Упорное нежелание примириться со смертью мужа было симптомом невротического состояния, от которого ей давно уже следовало излечиться. Любому пациенту со сходными симптомами она бы посоветовала изменить свою жизнь, встряхнуться. Может быть, настало время спрятать эту фотографию — как символическое осознание того, что Форреста больше нет? Если не принимать во внимание Гордона, как она сможет встретить и полюбить другого мужчину? Она оценивала мужчин через некую призму, в которой всё достоинства Форреста виделись в ярком свете, подобно миллиону мерцающих звезд.

Гордон! Сквозь пелену похмелья и недосыпания она внезапно вспомнила, что произошло вчера ночью, вспомнила, что случилось на римских раскопках, вспомнила свое путешествие домой на такси. Вспомнила, как долго стояла под горячим душем, чтобы смыть с себя даже его запах (а заодно и отвращение к себе самой). О чем она думала, когда занималась сексом без презерватива с сексуально одержимым? Хотя на Гордона это было совершенно не похоже. Чтобы он забыл надеть презерватив? Да никогда! Мадлен чрезвычайно разозлило его «галантное» обхождение во время их так называемого занятия любовью. Его пьяное признание в любви закончилось банальным перепихоном. Что ж, она уже не ребенок, кроме себя винить некого. Она хотела этого так же, как и он. Они действовали под влиянием обычной похоти, без лишних слов и обещаний — так иногда случается, когда ты пьян и теряешь осторожность.

В голове вспыхнул еще один образ: фигура человека в темноте, который явно преследовал их от Милсом-стрит до самого заброшенного дома. Когда она вышла одна на улицу, он мог бы вырвать у нее сумочку и убежать — никто бы его не догнал. Но когда шанс с Мадлен был упущен, мужчина, по-видимому, решил, что Гордон станет более легкой добычей. О боже!

Она потянулась к телефонной трубке и набрала номер: телефон Гордона до сих пор всплывал в памяти. Никто не брал трубку. После шестого гудка включился автоответчик.