След менестреля

- Хотел бы я сказать «можно», солнышко. Всей душой хотел бы. Но Сестра-День сказала, что болезнь Вильяма пройдет только в его реальности, а иначе…

- Смерть? – Лицо Вероники стало белым, как бумага.

- Да.

- Кирилл Сергеевич, это… правда?

- Клянусь, что не вру. Поверь мне, пожалуйста.

- Тогда… - Вероника шумно вздохнула. – Тогда я отправлюсь с ним.

- Ты это серьезно?

- Да.

- Послушай меня, Ничка, - я раньше называл Веронику Ничкой только за глаза, а тут назвал. Взял ее за плечи, заглянул в полные слез глаза. – Только спокойно послушай, не истери, ладно? И пойми меня правильно, очень тебя прошу. Реальность де Клерка – это средние века. Смутное, страшное, кровавое время. Для него все это привычно, ведь он там родился. Но для тебя – нет. Ты девушка из двадцать первого века, ты родилась в другом мире. В Англии тебя ждет жизнь средневековой женщины. Без парикмахерских, компьютеров, автомобилей, телевидения и бытовых удобств. Там нищета, дикость, крысы и вечная грязь. Там полно всякой заразы, чума-холера-оспа, и любой пьяный наемник сможет отобрать тебя у де Клерка, если ты ему приглянешься, а его самого убить, чтобы не мешал. Там творилось то же самое, что творится сейчас в Элодриане, понимаешь? Ты не сможешь там жить. Ты зачахнешь и умрешь. А де Клерк – это его судьба. Так мне Тейо сказал.

- Что он еще сказал? – Вероника будто в самые глубины моей души заглянула.

- Ничего, - солгал я. - Ровным счетом ничего. Умоляю тебя, послушай меня и не делай глупости. Любовь великое чувство, но ты же не жена декабриста!

- Кирилл Сергеевич, - начала Вероника, вытерев слезы, - а почему вы мне это говорите?

- Потому что хочу тебя долгой жизни и счастья.

- Вы ревнуете, да?

- Немного. Я ведь тоже люблю тебя – по-своему люблю.

- Вы говорили, у вас любимая есть.

- Да. Это Уитанни.

- Гаттьена? – В глазищах Вероники промелькнул ужас.

- Она замечательная. Сейчас она служит Алиль, но богиня обещала, что освободит Уитанни от служения. Она станет женщиной, и мы сможем пожениться.

- И вы заберете ее в наш мир?

- Увы, нет. Невозможно, Ничка. У меня та же ситуация, что и у тебя с Вильямом. Уитанни не сможет жить в России. Она – как бы это правильнее выразиться – существо, созданное магией. Ее мир Элодриан.

- Значит, вы ее бросите?

- Нет. Ни за что. Я не смогу без нее. Я люблю ее. Сильно-пресильно. Больше жизни, Ничка. И я останусь здесь. – Я выдавил нервный смешок. – Мы же как бы погибли там, в студии Данилова. Ты-то нет, а я точно погиб. Мое тело давно похоронено на Н-ском кладбище, и меня больше нет. Я в этом мире очнулся в чужом теле. Правда, потом стал самим собой, но это неважно. Сейчас мы говорим о тебе и де Клерке.

- Я что-то не понимаю, Кирилл Сергеевич. Уитанни не может отправиться с вами в Россию, а вы можете тут остаться?

- Да. Так получилось, что я когда-то попробовал сок одного растения… короче, я теперь элодрианец по полной. – Я начал нервничать. – Не о том мы говорим! Так как насчет де Клерка?

- Вы сами на свой вопрос ответили сейчас, Кирилл Сергеевич, - Вероника улыбнулась. – Вот вы говорите, что без Уитанни не сможете жить и поэтому останетесь здесь. Этот мир ведь тоже не сахар, правда? А вы решились. Почему же вы думаете, что я люблю Вильяма меньше, чем вы свою любимую? Нет, Кирилл Сергеевич. Если так мне на роду написано, я за любимым, куда он пожелает, пойду. Судьба у нас женская такая. И не просите, хоть и люблю я вас и уважаю, все равно не послушаюсь.

- Ничка, а как же дом? Мама?

- Мама меня уже оплакала, я думаю, - тут она снова всхлипнула. – А дом там, где мне хорошо. И не в компьютерах и парикмахерских дело. Уильям мне жизнь спас, и я его не брошу. Ни за что. Никогда…

***

Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что они обе наверняка знают, какие чувства мной владеют. Однако от моего согласия или несогласия ничего не зависит, судьба как минимум одного человека уже предрешена, и теперь предстоит решить судьбу второго пришельца в Элодриан.

Мою судьбу.

Впрочем, Сестра-День все же решила немного утешить меня.

- Ты сам понимаешь, Ллэйрдганатх, что другого пути нет, - сказала она, подавая мнебокал с легким белым вином. – Мне жаль де Клерка, но сейчас судьба двух миров зависит от нашего решения.

- Трудно быть богом, - усмехнулся я. – Но еще труднее осознавать, что обрекаешь человека на верную смерть.

- Если следовать твоей логике, Ллэйрдганатх, когда наши матери рождали нас, они тем самым обрекали нас на смерть. Все, что рождено, обречено умереть, и мы не исключение. Есть начало пути, есть неизбежный конец, и есть то, ради чего мы рождаемся и умираем – путь между мигом рождения и мигом ухода. Когда-то де Клерк испугался и не дошел до конца того пути, который был предопределен для него. Тем самым он обрек Элодриан на бедствия, а себя на скитания между мирами. Пришло время исполнить свое предназначение.

- И все равно я чувствую себя подонком, - ответил я. – Он ведь мой отец, как-никак.

- И он об этом никогда не узнает, - сказала, отложив свое вязание, Сестра-Ночь.