След на кабаньей тропе

Тонька простояла на холоде возле участка не меньше часа. Мишка так и не вышел. Понурая, она поплелась домой, завалилась в постель, гадая, зачем Мишка пришел к Володьке. На следующий день от одной из соседок Мишки Тонька узнала, что та видела, как утром, еще до первой дойки, Мишка шагал в сторону трассы. Другая соседка сказала Тоньке, что видела, как ее Мишка поймал попутку и уехал на ней в сторону Пскова.

Глава третья

Антонина замолчала и о чем-то задумалась. Зверев тоже молчал, не решаясь ее тревожить. Он молча ждал, и вскоре Антонина вновь заговорила:

– Спустя месяц от Мишки пришло письмо. Короткое такое…

– Оно у вас сохранилось?

– Еще чего! Я его сожгла.

– Что это было за письмо? Что он написал?

Антонина усмехнулась.

– А что в таких письмах пишут? «Прости… все изменилось… должны расстаться».

– Другую встретил?

– Если и встретил, то мне об этом неизвестно. Тут скорее было другое.

– Но он ведь женился на другой, – подсказал Зверев.

– Женился, но это случилось позже.

За окошком послышались голоса, мимо дома прошла шумная компания, горланя песни. Антонина подошла к колыбельке, поправила подушку и вернулась на прежнее место. Зверев терпеливо ждал, обдумывая услышанное. Он все еще никак не мог понять, что хочет сказать ему Антонина, а точнее, не решается сказать. Наконец она решилась.

– Я уже позже все поняла…

– Что?

– Почему Мишка меня бросил.

Зверев поморщился.

– Простите, но я не понимаю, отчего же вы тогда расстались.

Глаза Антонины грозно сузились, губы исказила гримаса.

– После того как все это случилось, Пчелкин как будто снова ожил. Снова стал вокруг меня виться, улыбался, помощь предлагал, даже цветы один раз подарил. Не розы, конечно, а так…

Антонина усмехнулась. Зверев нервно закусил губу, ему очень хотелось курить, но он боялся даже вымолвить слово. Антонина наконец-то снова заговорила:

– Когда у меня пузо стало расти, деваться уж было некуда. Соседские бабы шептались, мать смотрела косо, а я не знала, что делать. Тут-то Пчелкин и явился. Надел свой лучший костюм и выдал как на духу. Сказал, что ребенка моего как своего примет. Обещал любить до гроба и все такое.

– И замуж позвал.

– Позвал.

– И вы согласились.

– Согласилась. В селе без мужика, сами, поди, знаете, – не сахар. Потом родила я, а чуть позже Глашку вот родила. Мать спустя пару лет померла, сестры в город подались, а мы с Володькой здесь жить остались. Жили как могли, не хуже других…

– А что же Войнов?

– Мишка в очередной раз только спустя год появился. Да тоже не один, а с молодой женой. Обстроили они домик свой, наезжать туда стали. Потом у них тоже дите появилось, а я, как он приезжал, старалась со двора не выходить. Только на работу и обратно до дома бегала. Я дояркой на нашей ферме работаю. Так вот как-то все же встретились мы. Столкнулись как бы случайно, ну и обменялись парой слов.

– О чем говорили?

Антонина поморщилась.

– А что в таких случаях говорят? Как дела, как семья, как работа?

– А он?

– Да все то же самое спрашивал. Я когда после того разговора домой пришла, Володька тут же на меня окрысился. Видно, кто-то ему шепнул, что мы общались. Обозлился, стал расспрашивать, что да как. Обозлилась и я, сказала, чтобы не лез не в свое дело. Он в крик, а я ему, мол, дурень ты! С Мишкой у меня больше нет ничего и быть не может! Он не поверил. И, гад такой, в первый раз Темкой меня попрекнул. Ну я и сорвалась…

– То есть?

– По морде ему дала…

– А он?

Антонина усмехнулась.

– Заревел как медведь. Он ведь только с виду обычный, а сила у него медвежья. Про то все знают, не зря его все наши мужики боятся. Думала, пришибет он меня, а он плюхнулся за стол и разрыдался, как баба.

Зверев сглотнул и постучал по карманам в поисках папирос. Женщина на него не смотрела и спустя пару минут продолжила:

– Проревелся он, потом нос рукавом утер, достал штоф самогону и давай хлыстать стакан за стаканом.

– Надрался?

– Не то слово как надрался. Я его таким ни разу не видела. Рассказывать мне стал, как к Мишке меня ревновал, про службу свою рассказал, а потом и про тот день рассказал. Про тот самый день, когда мой женишок непутевый Мишка после той охоты к нему в хату явился. Вот тут-то Володька мне правду и открыл.

Зверев вздрогнул.

– Какую правду?

Антонина подошла к колыбельке, качнула ее и вернулась за стол.

– Сказал мне, что в тот вечер, когда Мишка в Славковичи вернулся, он не к себе домой, а в участок отправился. Отозвал он Володьку и сказал, что дело у него к нему есть. У Володьки тогда посетители были, поэтому они это дело на вечер перенесли.

– Это было, когда к вам Ленька приходил, а потом вы за Войновым до участка шли, верно? – уточнил Зверев.

– Долго они в тот вечер сидели и промеж собой все порешили.

– Что порешили?

– То, что Мишка от меня откажется, а я Володьке достанусь – вот что!

Теперь уже глаза Зверева сверкнули, он сглотнул, вынул из кармана пачку папирос и скомкал ее.

– То есть вы хотите сказать…

– Хочу сказать, что продал меня в тот день Мишка. Точно поросенка на базар продал!

– А Пчелкин, значит, вас как бы купил…

– Точно!