След на кабаньей тропе

Вслед за уже рассыпавшейся возле сельсовета разномастной сворой из кабины того же грузовика вышел немецкий офицер в мышиного цвета форме и угловатой пилотке. Он что-то крикнул на ломаном русском, и чужаки разбежались по деревне. Мать охнула и прикрыла рот ладошкой:

– По домам пошли… Ой, всех на улицу гонят! А ну быстро в подвал.

Степка и обе его старшие сестры, смотревшие на прибывших в деревню незнакомцев через другое окно, тут же спустились в подвал. Как только Сонька и Зинка вслед за перепуганным насмерть Степкой очутились внизу, мать захлопнула крышку погреба. Здесь, под полом, было холодно и пахло кислой капустой, рыжиками и картошкой.

Какое-то время наверху было довольно тихо, потом послышался топот ног, и Степка услышал крик матери. Степка сунул кулак в рот и стиснул костяшки пальцев зубами. Сонька, четырнадцатилетняя Степкина сестра, обхватила мальчика рукой и прижала к себе. Второй рукой она прижимала к себе Зинку, которая была лишь на год старше Степки. Степка слышал, как стучат зубы Зинки, он скривился и зачем-то зажмурил глаза. В этот самый момент сверху снова раздался топот, потом крышка над ними открылась, и по ступеням, стуча сапогами, спустился белобрысый узколицый мужчина с немецким автоматом. Увидев Степку и его сестер, белобрысый крикнул:

– Siin on veel kolm! Lapsed![13]

– Tõstke nad üles! Käsk koguda kõik kokku![14] – откликнулся кто-то сверху.

Белобрысый ткнул дулом автомата в плечо Зинке и на ломаном русском приказал:

– Все трое наверх! Быстро!

Зинка попятилась и еще сильнее прижалась к Соньке, но белобрысый схватил ее за волосы и потащил наверх. Зинка завизжала, однако подчинилась.

– Выходи, – вполголоса приказала Сонька, легонько подтолкнув Степку к лестнице.

Они вышли из хаты и увидели, что почти всех жителей деревни уже сбили в кучу возле сельсовета. Толпа гудела. Белобрысый и еще один усатый эстонец, одетый в военную форму, приволокли Степку и его сестер к остальным жителям деревни. Сидевшие в люльках пулеметчики, облаченные в форму солдат вермахта, держали на прицеле жителей и беззаботно переговаривались по-немецки. Когда к сельсовету сгоняли последних жителей деревни, случилось страшное.

Валька Сидоркина – та самая баба, которой одной из первых почтальон Демка сообщил о прибытии карателей и которую сейчас за руку тащил к сельсовету рыжий худосочный парень в белой кепке, – вдруг дернулась и, вырвавшись из рук тащившего ее силком эстонца, толкнула его в грудь. Парень упал и выронил винтовку, а Валька бросилась бежать в сторону леса. Несколько карателей тут же вскинули винтовки, грянул залп, однако Валька уже успела нырнуть в кусты и пули пролетели мимо. Вскоре смелая баба выскочила из кустов и выбежала на поле. Преследователи дали второй залп, но Валька бежала зигзагами, и ни один из карателей снова не смог в нее попасть. Восхищенные поступком женщины, местные оживились. В этот момент немецкий офицер громко крикнул:

– Nicht schießen! – и махнул рукой одному из сидевших за рулем мотоцикла довольно молодому темноволосому ефрейтору. – Kurt! Dieses Kaninchen gehört dir![15]

Солдат усмехнулся, крутанул ручку «газа», мотоцикл рванулся и с ревом выехал на поле. Все с волнением смотрели на убегающую Вальку, которая уже почти добралась до деревьев. Мотоцикл подскакивал на ухабах, Валька оглянулась. Она бежала что было сил, по-мужски, энергично размахивая руками. До леса оставалось совсем чуть-чуть, но и ее преследователи приближались.

– Играет, сволочь! – процедила сквозь зубы стоявшая рядом со Степкой Сонька. – Сейчас еще немного выждет и саданет из пулемета!

Степка посмотрел на сестру и спустя несколько мгновений понял, что та не ошиблась. Когда Валька была уже у самых деревьев, сидевший в коляске рядом с темноволосом ефрейтором грузный солдат нажал на гашетку. Пулемет застрекотал. Прежде чем Валька упала, она успела обхватить руками березу. Тут прозвучала вторая очередь, и несчастная женщина бездыханной упала в траву. Люди зашумели, но никто больше не отважился попытаться спастись бегством. Зинка, которая стояла рядом с Сонькой, заплакала. Степка почувствовал, как задрожали его коленки.

– А мамка где? – дрожащим тоненьким голосом пропищала Зинка сквозь слезы.

– Вон она! – Сонька повернула голову и кивком указала на стоявшую среди других селян мать. Степка удивился, как же он не заметил ее раньше. Волосы матери были растрепаны, на правой щеке виднелся свежий кровоподтек. Столкнувшись с сыном взглядом, мать выдавила из себя улыбку, однако скрыть тревогу в своих глазах не смогла.