След памяти

Глаза капитана сверкали, отражая вспышки сигнальных ракет. Он слегка поклонился Беатрисе и приветствовал Керанса взмахом руки. Аллигатор с перерубленной спиной забился в сточной канаве, а Великий Цезарь выхватил мачете и принялся отрубать ему голову.

Стренджмен со злобным удовольствием следил за этой сценой.

— Отвратительный зверь, — заметил он, затем вытащил из кармана большое ожерелье из фальшивых бриллиантов, перевитых водорослями, и протянул его Беатрисе.

— Для вас, дорогая. Как и все остальные жемчуга этого мертвого моря. — Он ловко застегнул подарок у нее на шее. Водоросли среди сверкающих камней на белой груди сделали Беатрису похожей на глубоководную наяду.

Полюбовавшись девушкой, он отправился дальше, сопровождаемый криками. Троица осталась в тишине улицы рядом с обезглавленным аллигатором.

На протяжении следующих нескольких дней события продолжали развиваться, а поступки людей становились все более глупыми и бесцельными. Керанс ночами один бродил по темным улицам — днем в лабиринте было невыносимо жарко, — неспособный отвлечься от воспоминаний о старой лагуне и в то же время крепко привязанный к пустым улицам и полуразрушенным зданиям.

После первого удивления при виде осушенной лагуны он быстро впал в состояние инертности и апатии, от которого напрасно пытался избавиться. Эта тупая летаргия углублялась, и все больше и больше он чувствовал себя человеком, заброшенным в древнее море, окруженным массой предметов миллионнолетней давности.

Огромное солнце, пульсировавшее в его мозгу, полностью заглушало для него звуки грабежа и разгула, взрывов и ружейных выстрелов. Как слепой, блуждал он по площадям и улицам, его белый обеденный пиджак загрязнился, изорвался и вызывал насмешки моряков, которые, встретив, игриво похлопывали его по плечам. В полночь он бродил среди пьяных певцов на площади или сидел рядом со Стренджменом среди его пиратов, скрываясь в тени парохода, глядя на танцующих и прислушиваясь к звукам барабанов и гитар, которые заглушали биение огромного черного солнца в его мозгу.

Он оставил всякие попытки вернуться к себе — канал перекрыли двумя катерами с насосами, а соседние лагуны кишели аллигаторами, — и днем либо спал в доме Беатрисы на диване, либо в полудреме сидел на верхней палубе парохода. Большинство членов экипажа спало среди пустых корзин или спорило о своей доле в добыче, с нетерпением ожидая сумерек. Они оставляли его в одиночестве. По нынешней искаженной логике жизни было безопаснее оставаться рядом с капитаном, чем пытаться продолжать свое прежнее одинокое существование. Бодкин попытался остаться в уединении, вернувшись на экспериментальную станцию, — теперь ему приходилось взбираться туда по крутой пожарной лестнице, — но во время одного из своих полуночных путешествий по университетскому кварталу за планетарием он был схвачен и сильно избит группой пьяных моряков. Включившись в свиту Стренджмена, Керанс окончательно признал его абсолютную власть над лагуной.

Однажды он заставил себя навестить Бодкина и нашел его лежащим на койке. Работал самодельный кондиционер. Как и Роберт, Алан казался изолированным на маленьком островке в безбрежном море времени.

— Роберт, — пробормотал он своими разбитыми губами, — уходите отсюда. Берите ее, эту девушку, — тут он остановился, вспоминая имя, — Беатрису, и ищите другую лагуну.

Керанс кивнул, стараясь поместиться в узкий конус прохладного воздуха, идущего из кондиционера.

— Я знаю, Алан, Стреджмен безумен и опасен, но по какой-то причине я еще не могу уйти. Не знаю, почему, но что-то есть здесь, в этих обнажившихся улицах. — Он помолчал задумчиво. — Кстати, что это? Я чувствую, что какой-то злой дух владеет моим мозгом, и вначале я должен-разделаться с ним.

Бодкин попытался сесть.

— Керанс, послушайте. Берите ее и уходите. Сегодня же вечером. Время здесь больше не существует.

В лаборатории внизу бледно-коричневая пена покрыла полукруг таблиц и лабораторные столы. Керанс сделал было неуверенную попытку подобрать упавшие на пол бумаги, но потом отказался от нее и провел следующий час, стирая свой выходной пиджак в луже воды.

Возможно, чтобы передразнить его, несколько членов экипажа нарядились в черные смокинги и повязали галстуки. В одном из складов они обнаружили большой запас вечерних нарядов в водонепронецаемой пленке. Подстрекаемые капитаном, с полдюжины моряков нарядились и понеслись по улицам в стремительном веселье. Полы смокингов развевались, делая толпу похожей на участников какого-то шутовского карнавала дервишей.

После первых попыток грабеж был организован более серьезно. Стренджмен почему-то больше всего интересовался произведениями искусства. После тщательной разведки он обнаружил главный городской музей. Но, к его разочарованию, здание оказалось пустым, и единственной находкой стала большая мозаика, которую теперь его люди кусок за куском переносили из зала музея на верхнюю палубу парохода.