След Сатаны

Материалистический «огонь», ожививший, «одушевивший» мертвую материю имеет, как*мы видели, четко разработанный философско-религиозный прототип в культе Верховного Существа, и поэтому материализм отрицает не «религию вообще», а лишь настоящую, истинную религию Единого Бога, Аллаха. И в этом -сатанинская, богоборческая сущность атеизма и его «научного фундамента» -материализма. За «огнем» оставлена оживляющая функция, постоянно твердится о «мудрости» слепой природы, однако за рамки созидания Жизни удаляется, как несуществующий, Бог. То, что в Святом Коране названо «природой Иблиса» (Сатаны) в материалистической доктрине возведено в ранг творца, демиурга. Речь, конечно, идет об огне и мы достаточно подчеркивали связь в культе Верховного Существа этой стихии с солнцем, чтобы не упоминать о ней постоянно.

И поэтому атеизм есть не отсутствие религии, а антирелигия, религия наоборот. «Истинное имя сатаны, — поясняют каббалисты, — есть перевернутое имя Иеговы, так как сатана не есть черный бог, а есть отсутствие Бога. Дьявол есть олицетворение атеизма или идолопоклонства».^{119} Любопытное признание, ставящее знак равенства между язычеством и атеизмом, и возводящее их к единому знаменателю — сатанизму.

К веренице «родственных» символов, выявленных нами (Огонь, Солнце, Камень, Мастер, Пастух) добавим еще один из этого же ряда — Мудрость (иногда — Мудрость Мертвой Головы). И перечитывая снова строки из «Песни об Улликумми»:

«Кумарби в душу свою мудрость вбирает.
Как злодей он День дурной породит.
Он против бога Грозы зло замышляет:
Он соперника богу Грозы породит»,^{120}

мы уже должны представлять себе, что «мудрость», вбираемая в душу бога Кумарби — это все тот же «огонь» и что в данном случае «вбирать в себя мудрость» и «замышлять зло» — суть равнозначные процессы. А «соперник богу Грозы» — это слепой и глухой каменный исполин Улликумми, который рождается от соития Кумарби со скалой. Все наши символы, как говорится, налицо.

8

Если мы, по примеру мадам Блаватской, «разоблачим» всю эту заумную мистическую символику и заглянем в начало начал культа «мертвой головы», то нам опять цридется вернуться в недра первобытных пещер. Дело в том, что самое древнее «святилище» из когда-нибудь найденных археологами, это расположенные определенным образом 16 человеческих черепов в пещере Офнет в Баварии. Находка датирована эпохой мезолита (17–15 тыс. лет назад).^{121}

Со временем стали проясняться многие пикантные подробности из жизни наших далеких пращуров. Как уже упоминалось, они были не только любителями «кай-кай», как полинезийские аборигены до сих пор называют людоедство, но особый интерес проявляли к человеческим головам. Просим прощения за отвратительные подробности, но нужно упомянуть, что человеческий мозг они считали особым лакомством и была даже разработана специальная технология аккуратного вскрытия черепной коробки. «Опустошенный» череп, однако, не выбрасывался — их складывали вокруг огня очагов замысловатыми кругами и кучами, или делали из них чаши, как это позднее случилось с черепом русского князя Святослава. «Чаши» эти использовались в различных ритуалах и так, мало-помалу, сложился культ «мертвой головы».^{122} Символ «чаши» — один из древнейших, как мы увидим, дойдет через эзотерические ритаулы до наших дней. Самая знаменитая чаша из этих ритуалов, конечно же, чаша Святого Грааля, имеющая бесчисленное множество толкований.

У нартов с черепами тоже было не все в порядке. Так, в осетинских сказаниях неоднократно упоминается, что нарты могли снимать со своих черепов верхние части для того, чтобы, как объясняют сказители, удобнее было подстричься. Видимо, цирюльников тогда не было и нартам приходилось как-то самим выходить из положения.

У вайнахов отрубленная голова врага называется словом цIет (цIе — «огонь») — достаточно прозрачное указание на то, что в древности эти страшные трофеи посвящались огню.

Отрубание голов и дальнейшие с ними ритуальные манипуляции далеко не изжиты из мировой практики и до сих пор. В частности, среди племен Океании и Латинской Америки, как свидетельствуют этнографы, этот широко распространенный обычай хранения голов врага для каких-то магических целей не редкость и сегодня. В Северной Америке почему-то предпочитали с головами не возиться и удовлетворялись снятием скальпа. Такого же обычая придерживались и скифы. Так, анонимный греческий автор V в. до н.э. в «Двоеречиях» пишет:

«Скифы считают прекрасным, если кто, убив мужа и ободрав голову, кожу с волосами возит, повесив впереди на уздечку лошади, череп же, позолотив или посеребрив его, пьет из него сам и делает возлияния богам».^{123}