След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Не могу сказать. Но ты сам ориентируйся по своим возможностям. Можешь вообще подождать. Со временем дашь Бересту какую-нибудь должность. Или имение подаришь.

– А почему его следует отстранять?

– Боярин слишком ленивый и нерешительный, старается избегать всякого обострения. Вроде бы начинал наводить порядок, и бросал, когда это неприятностями грозило. Другие бояре своего лакомого куска упускать не хотели, готовы были драться. И Берест уступал… Здесь нужен такой человек, который и боярина повесть не побоится…

– Славер не побоится. Да и полк у него будет под рукой. Если кто захочет подраться за то, что привык считать своим, воевода от драки не откажется.

В дверь негромко постучали, хотя шагов в коридоре слышно не было.

– И добро… – согласился князь-воевода Дражко.

– Войдите, – позвал Войномир.

Дверь открылась, и неслышной своей плавной походкой, даже посохом не стуча, через высокий порог шагнул седоволосый волхв Духослав.

– Заходи, старец, заходи, присаживайся, – привстав со своего княжеского кресла, сказал Войномир.

У волхва-старца было приятное и абсолютно простенькое лицо, не говорящее ни о чем, и взгляд опущенный долу. Казалось, Духослав всегда смотрит в пол. Точно так же он смотрел и при встрече князей у ворот, точно так же смотрел в столовой во время обеда, когда никак не реагировал ни на чьи слова, хотя не слышать их не мог. Войномир вспомнил, как с, тогда еще княжичем, Гостомыслом приезжал к другому старцу, по имени Вандал, живущему на дороге от коренных земель словен и русов в Бьярмию. Тот старец показался тогда князю чересчур мудрым, и осознающим свою мудрость человеком. Но он, наверное, и был таким. По крайней мере, все, что Вандал тогда обещал Войномиру, уже если не полностью сбылось, то сбывается. И это, как молодому князю казалось, подтверждает мудрость. Но он видел в своей жизни слишком мало старцев, чтобы иметь конкретное представление о том, какими они должны быть. В душе жило только понимание того, что к старцам следует относиться с уважением, поскольку старцы всегда считаются самыми уважаемыми и значимыми из волхвов, и далеко не все старцы живут отшельно. Многие так вот, как Духослав, являются или настоятелями храмов, или просто служат при храмах, принимая паломников. Такие храмы обычно существуют неплохо, потому что к старцам приходят разные люди, часто люди не бедные, и приносят щедрые дары храму. Много приходит и бедных, которые приносят последние ценности, которые у них имеются. А у многих князей в разных землях старцы служат советниками или еще какие-то должности занимают.

Князь-воевода Дражко при входе волхва даже не встал. Он привык с волхвами общаться, и уважал среди них, как слышал Войномир, только одного – главу княжеских разведчиков Ставра, ребенком вывезенного из родных мест где-то на берегу Ильмень-моря, и воспитанного отшельным волхвом-бодричем Гореславом, известным в княжестве лекарем, в том числе, и лекарем всей княжеской семьи, и лекарем князя-воеводы Дражко.

Старец Духослав присел скромно на краешек скамейки по другую сторону стола от князя Войномира. Он выглядел не смущенным, но, видимо, просто от природы был слегка стеснительным человеком, хотя стеснительность обычно волхвам не свойственна.

– Звал ты, княже?

– Звал, Духослав, звал…

– Лучше бы ты меня в храме посетил, там бы и поговорили.

– В храм я к тебе обязательно зайду, но это будет позже. Пока просто познакомиться хотел, и спросить твое мнение.

– Спрашивай… – старец-волхв внезапно широко раскрыл глаза, и посмотрел прямо на князя Войномира. И только тогда князь увидел, что глаза волхва какие-то необычные. Смотришь в них, и словно до середины внутрь головы заглядываешь – такая была глубина этих глаз.

– Я хотел спросить тебя о том, как ты видишь настоящее состояние острова. Что или кто мешает ему развиваться, что следует сделать, чтобы остров развивался, и людям здесь жилось лучше. Как человек новый, я не могу сразу определить, что здесь хорошо, а что здесь плохо. И потому мне следует спрашивать мнение людей уважаемых, что здесь проживают.

Волхв молчал настолько долго, насколько это позволяли приличия. Сначала он, видимо, обдумывал сам вопрос, потом подыскивал слова для ответа. И потому князь Войномир не торопил старца. Наконец, тот заговорил. И даже Дражко, привычно развалившись на скамье, и прислонившись спиной к стене, сел прямее, стараясь не пропустить ни слова. И даже слегка наклонился, желая приблизиться к говорившему:

– Что можно на такие прямые и важные вопросы ответить? Здесь следует учитывать, что у каждого собственная правда. Так всегда в жизни устраивается, что хорошо одному, то может оказаться плохим для другого. Если бы мир был устроен иначе, в мире не было бы ни войн, ни разбойников, не было бы ни рабов, ни хозяев. Люди жили бы своим трудом, и в поте лица добывали бы себе хлеб на пропитание. И делились бы с тем, у кого хлеб не уродился, невзирая на национальность.

– И князья были бы не нужны, – заметил Дражко.