След тишины

То место, где рыщет в ознобе злой Рок.

Белая мгла отпевает полярника –

Верную жертву сурового века,

Вместе с землёй – островом Санникова,

Скрытой Арктикой от глаз человека.

Исход

Я здесь – никуда не спешу,

Давно никого не жду,

Завис в пустоте и вишу,

Покорно надев узду.

Сдуваю осевшую пыль

С нависшего потолка,

И весь мой неистовый пыл

На время застыл пока.

Глядят образа сквозь меня

На стену, на тень от крюка,

В замочную скважину дня,

На рукопись старика.

А время не дышит, молчит,

Как в ссылке больной изгой,

И совесть всенощно ворчит –

Мол, выход знает другой.

А в окна сороки галдят,

И солнце пронзает мел:

И радостный август измят,

Скитаясь в глуши не у дел.

Оптимизм

Предаваясь минутным соблазнам,

В сотый раз распинаю Христа,

Становясь несказанно опасным

Не для общества, а для листа.

А иной раз бывает и хуже:

На витрины взираю с тоской –

Там пороки сутулые кружат,

Пряча рифмы в тесьму мостовой.

Но когда любовь смертельно ранит,

Ночи напролёт стихи строчу –

Строчки, что затем падут на грани

Гробовой плиты, задув свечу.

Впрочем, незачем опять о грустном,

Бьёт родник, и жизнь продолжает бег,

Светильник не гаснет в поле русском,

Освещая молитвой скорбный век.

Явь

Сквозь сон прорастают

Цветы и крыши.

Стихи окрыляют –

Влекут всё выше.

Сверкая на солнце

Алмазной росой,

Врезаюсь в оконце

Лучистой осой.

Цепляясь за карниз

Оконных глазниц,

Соскальзываю вниз

Под щебет синиц, –

Пылающий Икар,

Пронзённый звездой,

Мерцающий фонарь,

Напуганный мглой.

Лишившись отваги,

Рыдаю на дне,

Серебряный ангел

Спустился ко мне.

Но будильника звон

От грёз пробудил

И, пройдя Рубикон,

За дверь проводил.

Ночь

Закрой стыдливые глаза:

Спешу запомнить навсегда

Секунды тающего дня.

Ночная яркая звезда –

Есть только копия тебя.

Явись сиянием любви

И без цепей, хотя бы раз

Очаровавшись сном одним

Бесчувственного разума, –

Разбей оковы и огни.

Открой раскосые глаза:

Невыносимо дольше спать,

Когда цветёт в саду слеза

И не вернуть мгновенье вспять –

В душе стрекочет стрекоза.

Лежень

Брошен до кучи к сытым скелетам,

С птицами вместе парить не судьба.

Крылья и муз раздали поэтам,

А здесь только пепел, плач и мольба.

Гроздья рябины в ладонях горят,

Штопают пальцы – дыры мозолей.

Звёзды на небе предательски спят, –

Примы прошлых прощальных гастролей.

Драмы душевные, сумрак ночной

Давят катками, прессуют стеной.

С реющей гордо заветной мечтой,

Вязну багрянцем в юдоли земной.

Птицы срываются в штопоре вниз,

Дразнят лежня их голые пятки.

Прошу простить за дешёвый стриптиз, –

И у камней бывают припадки!

Мотылёк

Пронзила грустью проза газетная:

О поэте, что кидался со сцены

В объятья оваций – агнцем заветным,

А следом чинил скандалы и сцены.

Кривясь безумной улыбкой паяца,

Хрипя в запале, пробиться пытаясь

Поближе к Психее – хозяйке танца,

Не зная страха и слёз не стесняясь.

Чтобы заживо сжечь богиню в огне,

С жаром доказав, что живёт не во сне,

Но ямб и хорей уж погрязли в вине,

Живые верлибры возопят извне.

Ужасно ревнивый, вечный скиталец,

Упал мотыльком под колёса любви,

Желая лучиться журнальным глянцем,

На грани фола – в ритме «Let it Be».

Право на выбор

Закон, указы и правила

(Берите сами и пользуйтесь…)

Не мной управляют – Я правлю,

Идя сквозь розги скользкие.

Вставляя образы в иконы,

Меняя числа в календаре,

Бросая жребий – бью поклоны,

Пуская пыль в глаза толпе.

Право на выбор – ваше право,

Я подожду чуть в стороне.

Ищете жертву для расправы?

Виновен, да! И счастлив вполне.

Сеть

Каменных жилищ сырая клеть,

Люди – рыбы в сумраке дня.

Ликует ловец, ловящий в сеть

Пёстрых пескарей бытия.

Отпрысков секут секиры слов,

С плеч сметая сотни голов.

Скопище стонет в сонме веков,

Не списав и пары долгов.

Не успев дотерпеть до конца,

Смертную смуту одолеть,

Липкую чешую смыть с лица,

С днища чайника – накипь слить.

Круговерть

Не сдвинув с места воз пустой,

Залив вину скупой слезой,

Набив карман золой густой,

Юлой пустился в путь иной.

В обход, где брод – водоворот,

Глубокий омут, ложный след,

Рутина, порча, приворот,

И выхода из круга нет.

Но, человек – дыши ровней,

Ведь ты же всё ещё живой,

На жернова елей не лей,

Шагай смелей в не равный бой!

Взлёт и падение

Заблудившийся в зазеркалье ангел

Любуется в зеркало желаний,

На живое воплощение глядя,

Нарциссом – красоты первозданной.

Лоск иллюзий, соскребая дочиста –

Прочь гоню, зеркального близнеца.

В абсолютно, лютом одиночестве,

Взлетаю ввысь – картечью из свинца.

Скользкая дорожка – пустозвонница.

Срываюсь с последнего этажа.

Связной безостановочно молится,

Крылья свои, на меня возложа.

Жёлтая пресса

Запоздалых слов забродившие грозди,

Праздная братия собирает в горсти.

Беспокойной вестью незваные гости

Полнят километры обветренной грусти.

Суете отверсты двери горизонта:

Вымыслы рождая из газетной грязи,

Гарнизоны безумных гипотез в зондах

Сутолоку тщеславных ремейков дразнят.

Продевая в петлицы мундиров гвозди

Вместо алых гвоздик и медийных брошек,

Соловьи поют о душевности прозы,

А в Истину – червоточный камень брошен.

Глупец

Между страстью и покоем,

В рваных спорах ни о чём,

Для любимой был – героем,

Прочим – тёртым калачом.

Мерил общим всех мерилом,

Осенял одним перстом,

Правил следом их кадилом,