След торпеды

Катер вернулся на судно. Над морем сгущались сумерки, иссиня-голубое небо посерело, горизонт постепенно набухал чернотой. Колосов поднялся на верхнюю палубу, где у трапа его ожидал капитан, отдышался и только тогда сказал, что теперь есть чем мести палубу. А вот Лене он так и не показал пещеру, сама она не захотела туда идти, очень устала. Но не беда, когда приедет Степан, то на своем катере он отвезет их на остров. На рассвете выйдут из бухты, а к обеду вернутся.

— На рассвете опасно, — заметил Петр Кузьмич. — С вами может случиться то, что приключилось со штурманом Петром Рубцовым. Лихость стоила жизни не только моему штурману…

— На Севере я как дома, — усмехнулся боцман. — И туманы предрассветные мне не страшны. Ну, ладно, капитан, я чертовски устал. Пойду отдыхать.

Петр Кузьмич поискал глазами Лену. На палубе ее не было. Видно, озябла и поспешила в радиорубку. У своей каюты Петр Кузьмич остановился, пальцами провел по лбу. Невольно подумал: «На остров боцман шел грустным, а вернулся веселым. Отчего бы? М-да, странный какой-то он…»

6

Колосов вошел в свою каюту и сразу же почувствовал облегчение, будто тяжкий груз свалился с его плеч. Как удачно все обернулось! Может, это и есть судьба? Ему даже не верилось, что на острове он все сделал безупречно; не пришлось дрожать от страха, убегать, прятаться… А Лена, эта красивая дура, так и не догадалась, что он делал в пещере. Ясное дело, она влюблена в Степана, и теперь ей даже серое от шторма море кажется бирюзовым. «А свадьбу я тебе, пташка, устрою, — позлорадствовал он. — Ты еще не знаешь, как у меня это здорово получается. Розалия, моя сестра, знает, а ты не ведаешь. Когда змея жалит свою жертву, не важно, какие у нее зубы. Она жалит смертельно. А я, пташка, не змея, хотя ты — моя жертва. Что, разве я не прав? Я очень просил тебя, Леночка, уговорить маму, чтобы она нашла в своем сердце уголок и для меня. Но твоя милая мама показала мне на дверь. Что ж, благодарствую. Теперь-то я знаю, что мне делать. И жених твой будет под моим каблуком. Перехвачу его морским узлом… А узлы я умею вязать, да такие, что развязать их можно только с помощью ножа… И никто тебе не поможет, Леночка, даже этот рулевой Кольцов. Я-то вижу, как он глазки на тебя пялит, да что толку? Кольцов у меня на крючке, что прикажу, то и сделает. Правда, робкий малый, но скоро я обучу его…»

Мысли боцмана перескочили на Розалию: как она восприняла его радиограмму? Все ли поняла? Передала ли содержание текста тем, кому положено? Розалия… Колосов будто наяву увидел ее морщинистое, как у старухи, лицо, серые, с легким прищуром глаза. «Эта зубастая баба по сравнению с Асей крокодил, — усмехнулся Колосов. — Да, крокодил!.. Мать Лены душевная, не болтлива, мне она пара, да что-то не приглянулся я ей. А может, она что-нибудь пронюхала? Вернется — надо поговорить с ней откровенно».

Колосов посидел-посидел, размышляя, а потом взял полотенце. И тут к нему зашел рулевой Кольцов.

— По делу я, Юрий Иванович, — тихо сказал он и, выглянув из каюты, нет ли кого рядом, прикрыл за собой дверь.

— Заходи, Сережка, будь как дома, — озорно подмигнул боцман. Он поглядел на себя в зеркало, потрогал отросшую бородку. — Идет мне, а?

Вместо ответа Сергей протянул ему маленькую батарейку:

— Нашел на катере под лозняком.

Глаза у боцмана сверкнули, но тут же огонек в них угас, на лице появилась наигранная улыбка.

— Гляди-ка, а я думал, что потерял ее где-то на острове. Ну, спасибо, Сергей, спасибо. Небось носил капитану?

— Зачем? — Сергей пожал плечами. — У него, кажется, другой радиоприемник, а у вас «Селга».

— Да, да «Селга»… — Глаза у боцмана сузились, он похлопал Кольцова по плечу. — А ты чего такой угрюмый?

Кольцов стал жаловаться на капитана. Ему хотелось побыть на практике до сентября, пока начнутся в мореходке занятия, чтобы денег побольше заработать, а тот стал сыпать упреки: «Когда ты, Кольцов, на руле, то у меня душа болит».

— Не доверяет мне, — обиделся рулевой.

Боцман сказал, что три года тому назад у Капицы на судне ЧП случилось: по вине штурмана катер наскочил на скалу и разбился. Пятеро рыбаков утонули. Петра Кузьмича тогда чуть с капитанов не сняли.

— А ты, видно, ему того штурмана напоминаешь…

«Врешь, Юрий Иванович, ты в это и сам не веришь», — подумал Кольцов, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Вот окончу мореходку и попрошусь на другое судно, — грустно сказал он. — Не по душе мне Петр Кузьмич, ходит чуть ли не по пятам. А я такое не терплю…

Боцман умылся, вытер мягким полотенцем лицо.

— Не горюй, Серега, со мной ты не пропадешь! Да, а Лена пригласила меня на свадьбу, — неожиданно сообщил Колосов. — Приедет Степан, и я прокачу молодоженов на своем катере. Поедем за ягодами на остров Баклан. Там этих ягод уйма!

— А меня возьмете? — спросил рулевой.

Боцман качнулся слегка.

— А что тебе делать-то на острове? — неожиданно спросил он.