След в след

В жизни государственно-юридической школы есть, пожалуй, только один странный факт. Она не сумела объяснить события XVI—начала XVII веков (деятельность Избранной Рады, реформы середины 50-х годов XVI века, опричнину, закрепощение крестьян, Смуту), то есть как раз то время, когда завершался процесс складывания русского государства и русского народа, когда русское государство создавало и закрепощало сословия. Причина этого в самом генезисе историко-государственной школы. Не вызывает сомнения тот факт, что она родилась при взгляде на титаническую фигуру Петра I, за три десятилетия перестроившего Россию. И творческое начало, и основная движущая сила, и всеобщее закрепощение сословий, и государство как высшая форма общежития людей, выразитель интересов всего народа — все эти тезисы выводимы из деятельности Петра.

Признание органической связи и обусловленности петровских преобразований предшествующей историей России задало историко-государственной школе главное направление ее развития. Дальше основные проблемы истории России решались путем простейших и внешне самоочевидных аналогий и противопоставлений: прогрессивное — реакционное, единое государство — уделы, государственное начало — антигосударственное начало, централизация — децентрализация, носитель первого — самодержавие, носитель второго — удельные князья, бояре и их потомки. Петр I был сопоставлен с Иваном Грозным, благо он и сам считал себя продолжателем дела Ивана (реформы пятидесятых годов XVI века и петровские реформы, Ливонская война и Северная война, внимание к иностранцам, методы борьбы с противниками, опричнина и расправа со стрельцами и с кругом царевича Алексея), и в конце XIX века В. О. Ключевский в одну фразу свел главное противоречие исторического развития России. «Самодержавие,— писал он,— которое сам ход исторического развития вел к демократическому полновластью, должно было действовать посредством очень аристократической администрации». Но еще задолго до Ключевского историки понимали, что опричнина — это и есть та самая попытка центральной власти справиться, сломить аристократическую администрацию, устранить заложенное в русской истории противоречие. Как бы ни относились историки к самой опричнине — диапазон очень широк, от С. Ф. Платонова, который видел в ней правильную государственную реформу, до В. О. Ключевского и С. Б. Веселовского, считавших ее преждевременной, политически бесцельной, направленной в итоге не против порядка, а против лиц, террором,— наличие исходного противоречия признавали все. Но было ли вообще это противоречие?

С рубежа XIII—XIV веков начинается быстрое усиление Московского княжества. Принадлежа к младшей линии потомков Александра Невского, московские князья в 1318 году впервые получают в нарушение всех прав ярлык на Великое княжение Владимирское. К 1547 году, к моменту коронации Ивана Грозного, территория Великого княжества Московского увеличивается в несколько сот раз и включает все населенные северным славянством территории, за исключением земель, принадлежащих Великому княжеству Литовскому. Собирая русские земли, Москва стягивает к себе и бывшую власть этих земель — удельных князей и бояр, из которых и сложилось московское боярство, будущая аристократическая администрация.

История становления Московского государства знает несколько критических периодов, которые дают достаточно материала для характеристики не только политики и интересов, но и той роли, которую сыграло московское боярство в возвышении Москвы. Эти периоды московской истории связаны или с малолетством князей (Дмитрий Иванович Донской, Василий II Васильевич, Иван IV Грозный), или с обстоятельствами, полностью лишившими московских князей власти (татарский плен Василия II Васильевича и его ослепление), то есть с тем временем, когда Московская Русь, лишенная верховной власти, управлялась одним боярством.