След Виракочи

На территории аэропорта нашли комфортный отель с рестораном (проголодались за день!), сняли два номера и после сытного ужина разошлись по комнатам (пес, конечно, остался с Маркосом).

Маркос думал о том, как отреагирует Ибби на появление Гринго. После гибели их любимца пекинеса Ларко, они решили больше не заводить животных: слишком трудным было расставание с маленьким дружочком.

Александр же размышлял о непонятной смерти Хасима Ридера. Теперь кольцо подозреваемых сужается. Остается два человека – Диего Санчес и Альваро Ортуньо. Один из них может оказаться убийцей. А если нет? Или… если… это Хасим Ридер был тем самым убийцей? Ведь его смерть не исключает такого варианта? Даже если он умер от остановки сердца? Теперь выяснить это станет намного труднее.

А еще он позвонил Кате. Поговорили недолго; Катя опаздывала на работу – в Питере восемь утра. Главное, у нее все в порядке.

У него тоже день прошел замечательно. Так он сказал своей женщине.

Несмотря на то, что день на самом деле прошел суматошно, закончился он не так уж и плохо. Да, пришлось задержаться на ночь в Лиме. Зато у них появился новый друг – Гринго.

Кузнецов был рад, что Маркос забрал собаку себе.

Obiter dictum (сказанное мимоходом). Куско. Наши дни

Перелет Гринго выдержал нормально. В машине тоже вел себя спокойно: высунув язык, разглядывал в боковое окно незнакомый город и довольно вилял хвостом. Но когда подъехали к дому, пес начал тревожиться.

– Волнуешься? – обратился к нему Маркос, – я тоже волнуюсь, знаешь ли. Что скажет женщина? Вот в чем вопрос.

Маркос открыл ворота и въехал во двор.

– А я уверен, что Ибби будет рада такому красавцу. – Александр распахнул заднюю дверцу и потянул пса за поводок. – Эй, чего ты испугался? Выходи. Мы приехали.

Obiter dictum (сказанное мимоходом). Куско. Наши дни

Гринго с трудом вывалился из машины и замер.

И тут появилась Женщина: Дуэнья… Сеньора… Ама24

Надо было видеть, как пес искал ее взгляд и ждал одобрения хозяйки! Он дрожал от возбуждения и неизвестности. «Я хороший… Не отдавайте меня, я буду вам добрым другом», – говорили его глаза. Александр обнял его и прижал к себе. А Маркос только развел руками.

Ибби все поняла. Без слов. Она лишь покачала головой и сказала, смеясь:

– И что мне с вами делать? – обратилась она к мужчинам и собаке. Потом присела возле пса и, потрепав его по загривку, ласково сказала: – Пойдем со мной. Я покажу тебе дом. Теперь ты будешь жить здесь, дружок… Раз уж эти двое, – она кивнула на Маркоса и Александра, – тебя привезли…

Гринго с благодарностью лизнул руку Ибби и пошел за хозяйкой.

– Его зовут Гринго, – крикнул вслед Маркос.

Но ни Ибби, ни Гринго не отреагировали на его слова. Лишь у двери Гринго быстро повернулся, взглянул на мужчин, довольно улыбаясь. Да-да, на его морде отразилась такая гамма чувств, что Маркос и Александр рассмеялись.

– Иди-иди, – обратился Маркос к лабрадору, потом звучно выдохнул: – Кажется, пронесло… Можно так выразиться по-русски: пронесло?

– В данном случае можно. – Александр кивнул головой. – Но скажи мне, как он мог почувствовать, что решение принимает женщина? Как? Вот объясни мне! Ведь он же почувствовал!

– Хм… Животная интуиция. А может, ему мое волнение передалось. Однако каков хитрец! На нас лишь мельком взглянул, мол, не до вас мне сейчас…

– Маркос, думаю, вы не пожалеете, что забрали Гринго. Хорошая собака!

– Хорошая! – подтвердил Маркос.

После обеда отправились к доктору Каминьски.

Внешность Яна Каминьски никак не соответствовала его фамилии: вместо светловолосого, голубоглазого, как предполагал Александр, человека славянской внешности, друзей встретил темноволосый, черноглазый, невысокого роста коренастый весельчак.

Видимо, он прочел удивление на лице Александра (психолог, как-никак!) и отреагировал с юмором:

– Мой польский папа передал мне лишь свою фамилию, а все остальное, как видите, я взял у моей перуанской мамы. Зато мой сын – копия дедушки.

Маркос представил Александра и рассказал о цели их визита. Не забыл упомянуть и майора Эрреро.

– Это сеньор Матео посоветовал обратиться к вам за консультацией, доктор, – сообщил Александр.

– Он уверял, что вы нарисовали, если можно так выразиться, весьма интересный портрет предполагаемого убийцы, – добавил Маркос.

– Господин Кузнецов, вы живете в Москве? – психолог вдруг обратился к Александру на прекрасном русском языке, – или… простите, товарищ Кузнецов? – подчеркнул он слово «товарищ». – Какое обращение вы предпочитаете?

Господин (или товарищ) Кузнецов растерялся от неожиданности:

– О! Каков сюрприз. Вы говорите по-русски?

– Говорю. К сожалению, все хуже и хуже. Мало практики.

– Обращайтесь лучше по имени. Александр. Так проще. Я из Санкт-Петербурга. Но откуда?.. То есть каким образом?.. – он не договорил.

– Язык? – Каминьски засмеялся. – Я учился в Москве. В девяностые годы. Сначала в Варшавском университете, а потом в аспирантуре МГУ. В Москве работал над диссертацией. По клинической психологии.

– А в какие именно годы вы учились в России?