След Виракочи

– Я понимаю. Такое горе… – она снова поставила чайник на плиту, продолжила: – Несколько дней я была в Эквадоре. На семинаре. Сказала полицейским, что никуда не выезжала из Эквадора, а в тот вечер… ну, когда девочку убили, организаторы устроили вечеринку, я, конечно, там присутствовала. Знаете, я даже не обиделась на их вопросы. Думаю, это правильно, что в полиции связали эти два преступления. Не так ли?

– Мы тоже так считаем, Мария. Собственно, мы приехали в Лиму, чтобы пообщаться с Хасимом. Может, ему что известно.

– Но как не заехать к Марии Мартинес, будучи в Лиме? – добавил Александр.

– Очень хорошо, что заехали, – она довольно улыбнулась. – Мы с Хасимом видимся иногда. Я хотела его пригласить сегодня, чтобы всем вместе пообщаться. Но он не отвечает на звонки. Может, за границу уехал.

– Мы поедем к нему. И к Рензо. Помнишь его?

– Я встретилась с ним случайно год назад. Не узнала, если честно. Это он меня окликнул.

– Что, так изменился?

– Если вы к нему доберетесь, сами все увидите.

В одиннадцать они вызвали такси и отправились к Рензо Мавила.

Сначала гадали, к кому первому наведаться: к Хасиму или Рензо. Но так как Хасим Ридер живет недалеко от аэропорта, в районе Кальяо, то друзья решили заглянуть к нему после Рензо, а уже от него – сразу в аэропорт, чтобы успеть на вечерний рейс в Куско.

Однако дальнейшие события помешали им улететь сегодняшним вечером. День закончился в одном из отелей на территории международного аэропорта имени Хорхе Чавеса.

Приехав по адресу, полученному от Матео, друзья отпустили таксиста, который был рад покинуть этот бедный, грязный и небезопасный квартал.

Неужели Рензо Мавила живет в таком неуютном месте?

– Спрячь документы и деньги во внутренний карман куртки, – предупредил Маркос Александра, выходя из такси. Он сделал то же самое. – Посмотри на эти лица… – кивнул он на проходящих мимо молодых людей. – Если выхватят сумку, мы их не догоним.

Наконец, нашли нужный дом, позвонили. (Назвать «домом» эту хибару язык не поворачивался.) Засаленная занавеска единственного окна отодвинулась: в помещении кто-то был.

Они позвонили вновь. Дверь открыл помятый и небритый персонаж. Красными от алкоголя глазами он уставился на непрошенных гостей.

Неловкое молчание прервал Маркос:

– Рензо, дружище, это ты?

– Я, – кивнул тот. – Вы кто? Что-то я не помню… – он икнул.

– Ну как же… Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы помнишь? – спросил Александр.

– Университет помню.

– А нас, значит, забыл. Нехорошо, – Александр шутливо пригрозил пальцем. – А ведь мы с тобой вместе учились.

– Э-э… Лопе де Вега… артисты…

– Ну конечно! – притворно радостно воскликнул Маркос и продвинулся в помещение, чуть потеснив хозяина.

Александр зашел следом.

– Привет, что ли, – сказал он по-русски.

– Привет, – Рензо снова икнул. – Проходите, – пригласил он гостей, хотя те уже давно переступили порог и находились в помещении.

Да, вид у бывшего студента-медика был неважнецкий. Как же так? Хаймес тоже закончил медицинский факультет и стал прекрасным доктором. А глядя на Рензо, не скажешь, что он имеет отношение к медицине. Не удалась у него жизнь, явно не удалась.

Александр сделал вид, что ничего этого не замечает, наоборот, старался показать, как искренне рад видеть давнего приятеля.

– А мы с Маркосом книгу пишем. О нас, молодых, о нашем университете. Мы же писатели, Рензо.

– А я… я – никто, – тихо ответил тот.

Маркос хотел что-то ответить, но только качнул головой.

– Да, я – никто. Вчера вернулся из Нью-Йорка. Был у дочери. Думал, она разрешит мне пожить у нее. Но она сказала, что папа должен ехать домой и не мешать ей. А дом у меня… сами видите. Жена выгнала, не разрешает видеть сына. Дочь уехала в Штаты. Так и живу. Всем мешаю. После тюрьмы ничего не получается…

– После тюрьмы?.. – тихо спросил Маркос.

– Помнишь нашумевший процесс пять лет назад? Над врачами-анестезиологами?

– Нет. Я ничего не слышал.

– Дело о наркотиках. Подставили меня. Я и наркотики?! Смешно! Три года тюрьмы дали. А когда вернулся, жена дом продала, уехала в другой город. Не захотела жить с мужем-преступником. А раньше хотела… когда я был ведущим анестезиологом в клинике. Эх, – вздохнул он, – лучше бы не три, а десять лет дали. Я бы, может, в тюрьме и умер. Кому я нужен такой? Вот теперь здесь живу. Алкоголем злоупотребляю. Знаю-знаю… плохо это. Я же врач… бывший.

– Рензо, не надо отчаиваться. Бывают и хуже ситуации.

– А что может быть хуже?

– У Ивана Хименеса дочь убили. Четырнадцатилетнюю девочку. Это настоящая беда. А все остальное можно наверстать, была бы сила воли.

– Это который Иван? Я лишь помню, что вы вчетвером дружили. Я даже завидовал вашей дружбе. И помню, как вы лихо на шпагах дрались на сцене… Дочь убили… – сказал он без перехода, – а почему?

– Никто не знает, почему. Полиция ищет убийцу.

– Насиловали? – он спросил совершенно буднично.

– Нет. Просто убили, а тело уложили в положение эмбриона.

– А зачем?

– Что, зачем?

– Зачем так тело укладывать?

– В этом тоже разбираются полицейские, – ответил Маркос.