Следак

— На курсе есть уже замужние и родившие, они как раз в области остаются, — вновь встрял Юров.

— Федор Александрович, предложите их кому-нибудь другому. — Голос Шафирова наполнился гневными нотками и стал громче. — Меня начальники районных отделов с дерьмом съедят, если я им опять баб притащу!

— Валерий Муратович, выбирайте выражения, — вновь сделал дежурное замечание ректор.

— Выбирать выражения, говорите? — прищурился Шафиров, не желая успокаиваться. — А вам рассказать, какой в том году у нас в управлении хай поднялся, когда вы всех мужиков за Урал сослали? А от МВД бабами откупились.

— Валерий Муратович, еще раз вас попрошу выбирать выражения, — вскинулся до этого казавшийся невозмутимым ректор. — Это у вас там ссылают, а мы здесь распределяем!

— Вообще-то не у нас, — парировал полковник, — а у Антонины Афанасьевны, но это не важно, — отмахнулся Шафиров, желая обсуждать совсем иное. — Я это к чему? К тому, что в этом году я ни одной бабы не возьму! Так и знайте. Мне прошлого года хватило вот так! — При этих словах полковник постучал себя по шее.

— Валерий Муратович, у вас по целевому набору пять человек, и все мужского пола. И на заочном от МВД восемь человек в этом году окончило обучение, и тоже почти все мужчины, — заметил декан юридического факультета.

— Еще раз повторяю — этого мало! Следователей не хватает!

— Мало, не хватает, но все равно баб не возьму! — передразнила полковника уязвленная Бергер.

— Хорошо, пусть одна из семи будет женщина, — милостиво уступил Шафиров. — Только для вас, Антонина Афанасьевна. — Он попытался изобразить изящный поклон, не вставая со стула.

После этого, не обращая более внимания на возмущенные причитания Бергер, Шафиров уткнулся в список выпускников, что лежал перед ним на столе, и стал проставлять в нем галочки против заинтересовавших его фамилий.

— Я не понял, вы что, вне комиссии определили, кого включить в план распределения? — нахмурившись, спросил Шафиров у Яблоновского.

— Нет, конечно. Там пометка стоит только против одного выпускника, — ответил ему ректор. — Но это не ко мне вопрос, а к комитету комсомола.

— У этого выпускника средний балл по успеваемости четыре с половиной. Перспективного решили отдать? — Шафиров вопросительно приподнял бровь, но ректор лишь развел руками и кивнул на Юрова.

— Неблагонадежный кадр, — коротко пояснил тот, посчитав этого достаточным, чтобы про Чапыру забыли.

Шафиров дежурной формулировкой не удовлетворился и потребовал разъяснения.

— Наглый, неуправляемый, к тому же бабник. — Юров хотел бы привести более жесткие эпитеты, но сделать этого, увы, позволить себе не мог.

— Ну, то, что бабник, это не страшно, — с ходу отмел одно из обвинений Шафиров, — нас этим не испугать. А вот про наглость и неуправляемость попрошу поподробнее.

— Наглость — это от молодости, а что касается неуправляемости, вами, Федор Александрович, упомянутой, все довольно спорно. Ведь управляли же мы им как-то эти пять лет, — высказал свое мнение Анисимов.

— Роман Олегович, вы же знаете, что он устроил перед выпуском! Зачем тогда защищаете этого мерзавца?! — все-таки вспылил Юров, задетый вмешательством декана юридического факультета.

— А что он устроил? — удивился Анисимов. — Ничего же не было.

Юров побагровел.

— Считаю, что для службы в МВД Чапыра не пригоден, — категоричным тоном все же произнес он.

— В характеристике вы это указали? — заинтересованно слушая перепалку, уточнил Шафиров.

— Нет, не указал, — выдохнул Юров.

Шафиров вообще уже ничего не понимал.

— Характеристика разве не отрицательная?

— Положительная. — Юрову ничего не оставалось, как это признать. Отрицательную характеристику написать Чапыре он так и не решился. Все-таки угрозы мимо ушей не пропустил. Они заставили Юрова подстраховаться.

— Давайте уже приглашать выпускников, — вклинился в нескончаемый диалог членов комиссии ее председатель. — Как раз посмотрите на молодых специалистов, пообщаетесь с ними, и тогда уже окончательно решим — кому, сколько и кого.

Глава 9

Половина одиннадцатого утра. Я перевел взгляд с будильника обратно на открытое окно и продолжил созерцать играющую с ветром листву, что время от времени приоткрывала мне кусочек неба.

Идти на комиссию я категорически не желал.

Час назад забегал Леха, мы пожелали друг другу удачи, и он умотал встречать Ленку. Затем ушел Грег, пожелав мне напоследок «ни пуха ни пера».

— К черту, — послушно отозвался я и, проводив взглядом закрывающуюся за ним дверь, уставился в окно. С тех пор так и сидел, размышляя. Перебирал в уме варианты сценариев побега из страны. Спустя час обдумывания южное направление представлялось мне наиболее перспективным: черное море с близостью турецкого берега, фанатичная любовь к деньгам местных жителей и вечная в тех местах контрабанда. Вот только в случае провала самое меньшее, что мне светило, — это провести за решеткой десять лет.

Переезд за границу здесь приравнивают к измене Родине. Местные совсем берегов не видят. И в такое время мне приходится жить.