Следи за знаками судьбы

Андрею повезло: ушёл через соседский двор незамеченным, на шоссе остановил дальнобойщика, который ехал в Петербург. И в Питере сел на поезд без билета, договорившись с проводницей.

Когда его взяли, он указал на мужика, которого несколько раз видел в общении с Полиной, следя за ней в первые дни после свадьбы. Потянув за это звено, удалось вытянуть почти всю преступную цепочку: и того, кто вынес Сашу в сумке, он же водитель куклы, и эта престарелая кукла в розовом, и ещё парочка тех, кто всё это время жил в Утятине и следил за Трашкиными. Не удалось найти только «дядю», который в этой компании был явно не последним лицом.

Все задержанные категорически отрицали, что ребёнок требовался им как донор. Они утверждали, что дедушка хотел воспитывать внучку, с которой зять не давал ему видеться. Может быть, Полина истину наёмникам и не открывала хотя бы из-за того, что за такую подлую цель запросили бы другой гонорар.

– И неправ был покойный Сергеич, – закончил адвокат. – ну, насчёт того, что спрятаться вам надо было. Этот упырь, твой тесть незаконный, умер на следующий день после того, как Наталья Алексеевна уехала в Успенск.

– Но как же? Мать мне звонила дня через три, – возразил Лёня.

– Ну да. А когда она принялась названивать по номеру, оставленному тем, кто обещал ей вознаграждение за ваш адрес, телефон уже не отвечал. Там был зазор в пару дней, пока исполнитель узнал, что заказчик помер и заказ неактуален. После этого они, ясное дело, интересоваться вами перестали. Если по чесноку, то и я во многом неправ оказался. Ваша, Наталья Алексеевна, родня абсолютно ни при чём.

– Да как сказать, – вздохнула она. – Не при этом, так при другом. Поездка моя совсем не напрасна была. Как бы там Сонечка одна справилась… тоже и я, получается, гештальт закрыла. Так что спасибо Царёву за его идею перепрожить прошлое.

– Вот только не идеализируйте этого бандита из девяностых, – вспылил вдруг Иван Иванович. – Он, конечно, с годами пообтесался, депутатство, меценатство и всё такое. Но в те годы, когда вы бедствовали, такие, как он, на ваших бедах наживались. Я тогда в мелких чинах ходил, но кое-что знаю. Там и рэкет, и рейдерские захваты собственности… это я точно знаю. Но было и то, в чём я почти стопроцентно уверен, но доказать не смогу. Этот дом, в котором вы сейчас живёте, его почему подожгли? Поговаривали, что был здесь перевалочный пункт какого-то преступного бизнеса: не то контрабандистов, не то наркокурьеров. А принадлежал домик Серёге. И после пожара он оказался на мели. Опять со дна поднимался. А как поднимался? Вот вас, например, облапошил. И много чего подобного. Нет, люди не меняются! Вы думаете, почему Марья Кузьминична ему грехи не отпустила? Он ведь несколько лет назад её убить собирался. Женщину, которая его маленьким в бараке отогревала! Я, конечно, тоже не образец порядочности. Среди грязи жить, да не запачкаться! Но есть вещи, которые я не только не совершу, но и простить другому не смогу!

Потом они мирно попрощались, Иван Иванович заверил, что Трашкины ему ничего не должны, поскольку он ни на что особо и не тратился, всё делали официальные органы. Что о Серёге он, несмотря ни на что, скорбит. А ещё тоскует, что «не доругался с ним». Что вспылил так, потому что сегодня только узнал, что Царёв не выполнил один свой обет. Он обещал, что оплатит дочери бывшей сиделки своей матери операцию на сердце, и не сделал этого. Люди по городу собирают деньги, сколько мог, внёс и Иван Иванович, но до нужной суммы ещё очень далеко.

Я обещаю

– Представляешь себе, этот упырь, Александр Рей, у матери Моники испанский перед отъездом оттачивал. И сделал ей ребёнка. Та не имела к нему претензий, но перед смертью написала, что есть у него дочь, в честь его матери названная. И что она просит его не оставить родное дитя. А он вспомнил о ней только когда ему запчасти потребовались. Бедная моя Сашенька, – сказал Лёня. – Сколько негодяев среди предков!

Соня рассердилась:

– Лёнь, не пори ерунды! Пороки не от генов, а от воспитания, это я тебе как будущий медик говорю! У меня мать вела асоциальный образ жизни, она детей своих ни капельки не любила. А я пьянки-гулянки ненавижу! Я за наших малышей горло перегрызу! Ты лучше скажи, чего ты решил на зиму глядя пол ломать?

– Я после Нового года на комбинат на работу выхожу. Они место в своём садике мне дали, я поменялся на городской садик, чтобы с Сашей вместе Натана водить. С той недели начнём с бабушкой малыша приучать. Если всё пойдёт хорошо, то денег будет больше, бабушка будет днём от всех нас отдыхать, но зато времени у меня свободного не будет. Если работяг нанимать, они пол за несколько дней выровняют, зато грязи разведут немеряно. А я аккуратненько половицы поднял и по камню выкапываю и во двор выкатываю. Вот, всего два здоровенных осталось у глухой стены, с ними, конечно, придётся повозиться. Зато потом за пару часов разберу стенки, и тогда приглашу бригаду стяжку делать. Будет у нас кухня здоровущая, хоть семьёй обедать, хоть с гостями.