Следящий за горизонтом

Как бы отреагировала Лорис на его внезапное появление? Неизвестно. Она достаточно давно похоронила его, и, уютно разместив Майкла на задворках своих воспоминаний, не упустила возможности начать новую жизнь. Он не имеет права злиться на неё. Он не может себе позволить развалить её новый быт, ведь она так трепетно относилась к нему, их жизни, холя её и лелея.

Она лучший человек в его жизни. Лорис. Любимая Лорис. Что-то внутри него билось в гневе, разбиваясь раз за разом о пустоту, которая охватила разум Майкла, зажимая его в свои леденящие объятия…

– Приехали.

Дорога до дома казалась Майклу достаточно длинной, чтобы он успел поставить в своей голове хоть что-то на место. А её не хватило даже на понимание ситуации, в которой он оказался. Он расплатился и вышел, и чтоб он был проклят, если то, что он видел сейчас, это был не тот же вид, за которым он наблюдал на мониторе в бункере. Тут, в отличие от прилегающей территории у дома Энцу, всё было многим мрачнее: брошенные как есть дома, бурьян на нестриженом газоне, разбитый асфальт и лишь звуки природы.

– Если что – в город туда, – прохрипел таксист и с пробуксовкой рванул в указанную им же сторону.

– Спасибо, – пробубнил под нос Майкл, – помню.

Их старый дом, уже его дом, выглядел хуже всех строений улицы. Неприглядный и ветхий, он будто бы стоял без хозяев уже года два минимум, а Майкл всё никак не мог вспомнить, обращал ли он на его состояние внимание раньше. Он хлопнул по левому карману ладонью, непроизвольно, пытаясь нащупать ключ и тут же рассмеялся. Плесневелые доски, обрушенный фасад. Лунный свет разливался по потрескавшейся черепице.

События полугодичной давности перепугали подавляющее большинство местных жителей, об этом ему поведал, незадолго до ухода, Волков. Этот край практически высвободился от людей. Новое воплощение не пугало, даже немного затягивало.

Всё тут теперь не так, и не только из-за времени и отсутствия соседей, но и из-за отсутствия Лорис. Её теперь не будет дома, она не пожелает ему спокойной ночи, не приготовит завтрак.

Она не поговорит с ним о жизни. Ведь общей жизни у них теперь нет и быть не может.

На земле под ногами были разбросаны маленькие чёрные камешки, разглядев которые, можно было понять – это лежали мухи. Мёртвые мухи.

Обойдя дом, Майкл остановился у окна возле чёрного входа. Подняв лежащий под ногами камень, он без особых раздумий швырнул им в направлении оконной рамы. Грохот разбившегося стекла утонул в пространстве, не вызвав абсолютно никакой реакции вокруг. Майкл даже не посмотрел по сторонам, а просто ввалился в помещение, которое тут же обдало его своей затхлостью. Ему в какой-то момент показалось, что он порезал руку, но покрутив её, осмотрев с разных сторон, не нашёл никаких следов повреждения.

Надвинув очки, он быстро прошёл в кухню, где открывался тот самый вид, вид на этот край чуда. В темноте, естественно, не было видно ничего, кроме очертаний долины. Майкл не увидел, не почувствовал того, что здесь, по его мнению, было всегда. Он осмотрелся.

В полумраке, на ощупь, он нашёл выключатель, но свет не загорелся. Майкл снова и снова ловил себя на мысли, что действует машинально, не задумываясь над очевидными фактами. Удивительно, но всё в этом доме говорило о том, что его покинули внезапно и достаточно давно. И если Майкл действительно пропал в один день, то Лорис должна же была где-то жить? Тут стояла посуда, там же, где и всегда. Стол, накрытый скатертью, той же, что и всегда. На столе стояла его чашка из под кофе.

Ностальгия захлестнула Майкла, и в купе со всеми переживаниями, которые он сейчас испытывал, она с силой сдавила его так хорошо сокрытые слабости. Он плакал, только когда погиб отец, много лет назад, будучи уверенным, что больше ничего в жизни его не выбьет из равновесия. Опустившись на стул, который так же был на своём старом месте, он, сняв очки, закрыл лицо руками. Майкл всё никак не мог решить, что же лучше: отравленный мир, но ждущая его Лорис, или живой и дышащий мир, в котором её нет.

Лишь успокоившись, и надев очки обратно, он смог разглядеть на грязном стекле жёлтый свёрток бумаги, что был приклеен к нему скотчем. Он, как и всё вокруг, был покрыт слоем пыли. По центру было написано «Майклу» знакомым почерком его любви, единственной за всю жизнь. Сорвав и развернув его он начал читать:

«Майк. Я не знаю, в какой момент ты перестал меня слушать, и слушал ли когда либо. Я очень долго сохраняла тебе верность, помогала и потакала тебе, но всё, что тебе было интересно, это копаться в бумажках архивов и пялиться в окно. Я люблю тебя, но уже достаточно давно какой-то другой любовью, так больше нельзя. Ты человек, который принимает всю жизнь как нечто вялотекущее, как то, что происходит не с тобой. Этот дом куплен на мои деньги, но я дарю его тебе.