Следопыт

Терзаемый горькими раздумьями, Таймаз, наконец, подошел к дому Курбанлы. Тихонько постучал в калитку. Со двора к воротам, покачиваясь, как бурдюк с жидким кислым молоком, направилась жена Курбанлы, грузная Дуиьягозель.

— Кто там? А?

— Это я, гельнедже! Я.

Дуньягозель услышала знакомый голос и открыла.

— Здоров ли, Таймаз?

— Да, слава аллаху. А Курбанлы дома?

— Дома, один сидит, заходи.

В ноздри ударил противный запах. В комнате полумрак. Ссутулившийся Курбанлы походил на приставленный к стене хомут. Услышав приветствие, он отставил пиалу.

— А, Таймаз-джан, заходи. Жив, здоров ли?

Потому как Курбанлы назвал его «джан», Таймаз понял: хозяин принял изрядную порцию терьяка и пребывает теперь в отличном настроении. Гость обрадовался и подумал: «Мне, кажется, здорово повезло».

— Слава богу, Курбанлы-ага, живы-здоровы и я, и мои дети.

— Очень хорошо. А ты по делу ко мне или просто? На-ка, выпей! — протянул он брату пиалу.

— Я только что вернулся из села, — ответил Таймаз и рассказал обо всем, что он там узнал. В конце рассказа добавил:

— Баллы и лучшие пограничники уехали в Москву. Пришел, чтобы посоветоваться с вами, хочу вот съездить в Гошхана к Керим-хану. Как бы на это смотрите? Ведь один раз туда сходишь, а будешь жить в достатке много лет.

Курбанлы помолчал, подумал.

— А с кем собираешься идти? Спутники-то надежные есть у тебя?

Таймаз обрадовался этому вопросу Курбанлы. Да и как не обрадоваться, не стал ругать, не отрезал сразу: «Не ходи, нечего тебе там делать!».

— Вчера у меня до ночи были Селим-ших и Мяткерим. Все мы обговорили, где переходить, каким путем возвращаться.

— Спутники неплохие. Только вот, с чем вы пойдете? Нужны ведь и деньги, и оружие?

— Мы решили то и другое просить у вас, Курбанлы-ага.

— Ты, видно, считаешь, что у меня куча денег? Ну, допустим, я соберу все, что у меня есть, а вы оплошаете да и попадетесь, что мне тогда делать? Идти по миру с сумой? Ведь семью-то нужно кормить?

— Нет, Курбанлы-ага, мы не допустим, чтобы ваши деньги пропадали, напротив, мы постараемся возвратить их вам в удесятеренном размере.

— Как это? Ну-ка, объясни мне.

— Нас три равных партнера. Если вы дадите нам деньги и оружие, мы сделаем вас четвертым. Скажем, каждый из нас троих принесет по пуду товара. Мы же все это разделим на четыре равные доли: каждому по тридцать фунтов. А это для любого из нас огромное богатство. Верно?

— Верно. Только во всем этом есть и существенное «но». Если вы окажетесь в мышеловке, то, опасаясь, вынуждены будете все побросать, а это значит — мое пропадет, а вы останетесь при своих.

— За нас аллах. Такого не случится.

— На аллаха надейся, а осла своего покрепче вяжи.

Таймаз глубоко вздохнул:

— Мы берем оружие, чтобы защищаться в случаечего, значит, мы втроем ставим на карту свои жизни. Но все, что принесем, поделим на четверых.

— Это само собой разумеется, — перебил он Тай-маза. — Если вы съездите благополучно, я обещанное получу. А если дело кончится неудачей и вам придется спасаться, тогда ведь все мое добро пропадет?

Таймаз снова задумался надолго. «Чего он хочет от меня? Отлично же знает, что без его денег и оружия я никуда не пойду».

— Курбанлы-ага, если дело обернется неудачно, то ведь вместе с вашими деньгами пропадет и наш труд.

— Какой это труд, — скривил губы хозяин, — съездить на ту сторону, попутешествовать, а в случае опасности побросать груз и бежать.

— Нет, Курбанлы-ага. Мы рискуем жизнью. А вдруг придется вступить в перестрелку и погибнуть?

— Если человеку суждено умереть, это может с ним случиться и дома, когда он ничем не рискует. Разницы тут никакой, а деньги, в случае чего, пропадают.

Таймаз молчал. Умолк и Курбанлы.

Когда они бежали от маловыгодной колхозной работы в город, у Таймаза было солидное состояние. Долгое время он жил, как говорится, на широкую ногу и растранжирил все свое богатство.

«Не бегай за женщинами, не сори зря деньгами, работай, торгуй…» — бранил тогда Таймаза старший браг.

Сейчас Таймазу не на что пировать. Чтобы не сказали, что нигде не работает, он устроился ночным сторожем. Жена Аннагозель, сын Сахатли выращивают зелень и продают. Семнадцатилетняя его дочь Сона после учебы садится за станок. Иногда всю ночь слышится его шум. Она ткет на продажу платки.

Дуньягозель то и дело своему ленивому сыну ставит в пример племянницу: мол, девочка и лучше всех учится, и в семье помогает, а ты растешь каким-то непутевым. Не выдерживая этих упреков, Баки начинает грубить матери, кричать: «Не буду ни учиться, ни работать, хоть лопни от злости».

Старший сын Курбанлы получил от завода квартиру и вчера переехал, избавил свою семью от сквернослова Курбанлы и неряхи матери. Теперь Дуиьягозель с мужем хотели бы женить Баки. Нужен человек, которому можно бы читать нотации, выговаривать. Нужна также прислуга: сажать овощи во дворе, доить корову, приготавливать кислое молоко. И все это — и овощи, и молоко — продавать на базаре. А еще подавать еду Курбанлы, его жене и лодырю Баки. Стирать им одежду… Словом, этому дому нужна такая работящая девушка, как Сона.

Молчание нарушил Таймаз.