Следовать новым курсом

Конечно, не все мины взорвались на сетевых заграждениях. У некоторых судов британской эскадры — например, у корветов «Аметист» и «Сапфир», у шлюпа «Ринальдо», у пароходов-прорывателей противоминных сетей не было вовсе. Они и стали жертвами — сначала шестовая мина разворотила борт «Сапфира», а потом две крылатки одна за другой взорвались под днищами пароходов. Но — как бы проклинали лаймы своего адмирала, если бы знали, что их гибель была предусмотрена сэром Ингфилдом, заложена в его хитроумный план…

Словно в ответ на крики тонущих вместе с корветом матросов, на «Шэнноне» и «Беллерофоне» вспыхнули чадящие костры — это по приказу адмирала жгли на железных листах тряпьё и деревянный хлам, обильно политый машинным маслом. Немногие уцелевшие в разразившемся аду команды катеров могли торжествовать: проклятые англичане горят и тонут, дело сделано!

Согласитесь, не так-то просто отличить в кромешной тьме броненосец от обычного парохода…

Вице-адмирал выслушал доклад флаг-офицера и удовлетворённо кивнул. До рассвета — неполные пять часов. Волны, чёрные, тающие во мраке туши броненосцев, качающиеся на воде обломки катеров — всё освещено тусклыми оранжевыми сполохами рукотворных пожаров, знаменующих «бесславную гибель» британской эскадры.

Что ж, теперь ход за янки. Он, Эдвард Август Ингфилд, готов.

Весь вечер и половину ночи на мониторах стучали топоры — команды спешно ломали и выбрасывали за борт лёгкие деревянные мостки, сооружённые в мирное время на палубах. Боевые корабли принимали изначальный вид — плоские, почти не возвышающиеся над водой палубы, на которых стоит клёпаный барабан башни да торчит одинокая дымовая труба.

С мостика флагманского «Лихая» — точнее, с верхней площадки орудийной башни, выполняющей эту роль, — не разглядеть даже мачт британской эскадры. Но оранжевые сполохи взрывов и зловещее багровое зарево наблюдались достаточно ясно. К пяти часам утра, когда пальба наконец утихла, контр-адмирал решил: пора! Мониторы переползали с места на место, выстраивая линию фронта — наилучшую, по общему мнению, для кораблей этого типа. В самом деле: неприятельскому огню подставлены лишь наименьшие, носовые проекции кораблей, тогда как орудия самих мониторов, все двенадцать дальгреновских орудий — калибры девять и пятнадцать дюймов, джентльмены! — направлены на врага. Дэвид Портер поставил свой флагман в середину строя, так чтобы сигналы, поднятые на кургузой мачте, были лучше видны кораблям в ордере.

На востоке едва угадывалась мутная серость вдоль линии горизонта. Контр-адмирал щёлкнул крышкой часов — шесть десять утра, два часа до восхода солнца.

Пора.

Он сделал знак Сен-Брийё — на тесном мостике кроме самого контр-адмирала и его флаг-капитана едва находилось место для пары сигнальщиков.

— Велите передать: всем кораблям во фронт. Ход держать шесть узлов. Держать строй фронта.

Контр-адмирал помедлил, огладил рукой пышную, чёрную как смоль бороду.

— И ещё: Америка ждёт, что каждый из нас честно выполнит свой долг.

— Они идут, сэр!

Инглфилд вскинул бинокль. С норда серый рассветный горизонт оделся низкими дымами, и за этой пеленой едва угадывались низкие силуэты мониторов Портера.

— Дистанция, Джемис?

Флаг-офицер закрутил винт микрометра Люжоля, посмотрел на шкалу, сверился со справочной таблицей.

— Четыре с половиной мили, сэр. Через четверть часа янки откроют огонь.

— Сигнальте: срубить сети.

Уборка противоминных сетей — занятие хлопотное и небыстрое. Надо подтянуть выстрелы, скатать полотнища сетей, потом закрепить всё это хозяйство, уложить снаружи, вдоль бортов. В лучшем случае — час аврала.

Но только не сегодня.

Застучали топоры, сетчатые занавеси тяжело плюхнулись в воду и устремились на дно, увлекаемые привязанными к кромкам ядрами. Нельзя допустить, чтобы сети намотались на винты, когда корабли дадут ход.

— Малый вперёд!

Выстрелы ещё подтягивались к бортам, а броненосцы уже сдвинулись с места и поползли, держась вдоль невидимой линии, соединяющей форты Вулл и Монро.

— Прибавить оборотов! Держать десять узлов!

С береговой батареи грохнул выстрел. Чёрный мячик бомбы вскарабкался по крутой дуге, завис — и с нарастающий скоростью ринулся вниз, чтобы поднять столб брызг в стороне от головного «Беллерофона».

Недолёт.

Расчёт тринадцатидюймовой мортиры — той самой, под названием «Диктатор», что наводила ужас на гарнизон Петерсберга в годы Гражданской войны, — ещё возился с перезарядкой своего чугунного монстра, а броненосная шеренга уже набрала предписанные флажками десять узлов. От каземата головного броненосца отделилось плотное облачко белого дыма. Ударило, тяжёлый снаряд провыл над волнами и поднял высокий фонтан между мониторами «Аякс» и «Каноникус».

Портер скривился — с первого выстрела и чуть ли не накрытие!

— Пора спускаться в башню, Эндрю, сынок. Здесь скоро будет весьма неуютно.

В ответ с правофлангового «Маопака» гулко выпалила правая башенная пятнадцатидюймовка. Ядро блинчиком заскакало по волнам в полумиле от вражеского ордера.

Сражение началось.

Чесапикский залив,