Следователь

— «Взяла», как Вы понимаете, Инквизиция. Уж больно подозрительно выглядела история с этим Марко. Посудите сами: в понедельник она с ним ссорится, а вечером того же дня Марко умирает в своей постели от колдовского воздействия второй степени…

— Третьей.

— Простите?

— Третьей степени. На вторую это убийство не тянет. Вторая — это если бы вместе с Марко взорвался бы дом Фрюка. Но мы отвлекаемся.

— Да, да… Этот Сплит вообще был неприятным типом, а особенно — когда напивался. Приставал к женщинам и чувства вызывал у них при этом самые что ни на есть пакостные. Он был доходяга, покойничек-то, такого соплей перешибешь и дамочки, особенно из служанок, постоянно над ним подшучивали. Ну, знаете, то шваброй огреют, то навалят ему мастики на стул. Ничего серьезного. Но в том день он, видеть, хватил лишку. Попробовал прижать в коридорчике госпожу Кросс. Та, натурально, возмутилась. Приказала Марко пойти вон. Но не успокаивался, орал, что, мол, полюбил ее с первого дня и все такое. И вот тогда она его толкнула. Ворожбой. Несильно, обычный кинетик. Сплит отлетел на пару метров, а Мари что-то такое сказала ему… Ну, в том смысле, что мало получил и надо бы побольше. Господин Марко его выгнал взашей и на этом все закончилось. То есть, это мы так думали. А под утро приехали инквизиторы.

— Улики?

— В ее комнате нашли следы колдовской процедуры. Свечи с черной желчью, Эллипс Саваофа, пирамидки эти…

— Направляющие концентраторы.

— Ну да. Нашли еще пару блокнотов: расчеты квази-векторов, переменные нагрузки и все такое.

— И что? — Фигаро поднял брови. — При помощи этого набора можно делать все что угодно: от лечения простаты до призыва Других. Тьфу-тьфу, разумеется. Почему они решили…

— А Вы не торопитесь, господин следователь. Тут все не так просто. Когда Мари взяли, Инквизиция стала копаться в ее прошлом. И вот тут-то выяснилось много интересного. Началось все это когда Мари было тринадцать. В летней резиденции Кроссов — это неподалеку от города. Красавицей она была уже тогда и, как водится, появился у нее ухажер, парень из местных. Кажется, сын одного из городских чинуш, но парень, вроде бы, ничего такой, дельный. Ну, это все понятно: красивые девицы для того на свет и нарождаются, чтобы за ними мужчины увивались, это уж, как говорится, закон природы. Ходили они с Мари за ручку, смотрели на звезды, обнимались-целовались, а потом вышла оказия. Ловелас-то оказался до дела скор, ну и попытался вечерком завалить нашу Мари на лужочке возле речки. Та его — по носу и в слезах домой. А на следующий день пропал паренек.

— Тело нашли?

— А-а-а, поняли, Фигаро, откуда ветер дует?‥ Да, нашли через пару дней ниже по реке.

— Заключение?

— Утоп. Чего тут удивительного? Строчка — река быстрая, глубокая, в низовьях, где поближе к трясинам, еще можно встретить водяниц, а, говорят, что и настоящие русалки попадаются. Врут, конечно — их лет сто назад повывели. Но так чтобы точно никто сказать не может. В общем, погоревали и забыли. А потом погибли ее родители… Нет-нет, Вы ничего такого не подумайте! Катастрофа на пароходе «Геркулес». Пожар в трюме. Там вообще мало кто спасся. Мари тогда только-только исполнилось пятнадцать. В общем, остались два наследника: она и ее старший брат Альфред. И вот какая штука: когда вскрыли конверт с завещанием, то оказалось что Мари не достается почти ничего — так, какие-то гроши и дом ценой в пару сотен. Все остальное отходило Альфреду. Ничего странного — братец-то ее всегда у родителей в любимчиках ходил. Матик тогда рвал и метал, но сделать, понятное дело, ничего не мог.

— Кажется, я понимаю, куда Вы клоните, господин Гастон.

— А чего тут понимать. Альфред помер через месяц. Ну, тут уж расследование было посерьезней. Но придраться ни к чему не смогли. Охота, он много выпил, лошадь понесла… Итог: падение в овраг и сломанная шея. Но тоже ничего необычного. Наездник из Альфреда был как из дерьма пуля, заложить за воротник он всегда любил, а ребер переломал, с лошадей сверзившись — не сосчитать.

— И госпожа Мари унаследовала все.

— Не просто «унаследовала». К ней перешло чуть ли не самое крупное состояние в губернии. Но девочка была в полной прострации, поэтому все дела устраивал Матик. Назначил распорядителей, продал кое-что из недвижимости, содержать которую стало хлопотно, да и не нужно и забрал Мари к себе. Та была только рада — кроме Матика у нее, почитай, никого не осталось. И все было — тишь да гладь пока не стукнуло ей двадцать.

— Спорим, опять любовная история?

— А кто ж спорит… Повадился к ней захаживать женишок — модный адвокат, господин Степлтон. То есть, между нами говоря, не сам повадился, а Матик его навострил: говорил, девка со скуки пропадает; замуж не выскочит, так пусть хоть потешится… Угу, потешилась. Дошло у них со Степлтоном почти до свадьбы. Он мужик грамотный был, начитанный и с юмором — ей такие нравятся. И что бы вы думали? За месяц до свадьбы господин адвокат…

— Умер?