Следствие не закончено

Хотя Дедюхин, раскуривавший папиросу от поднесенной ему спички, не договорил, чему наиболее способствует скороспелое животное, Скворцов поспешил с ним согласиться.

В общем, не прошло и часа, как Скворцов, слегка пригнувшись, но не ощущая увесистости боровка, не без труда втиснутого в рогожный куль, споро отшагивал по берегу Прихоти. И хотя в летнюю пору от свинофермы до насосной станции вела торная дорога через пойменный луг, Петр Андреевич направился к дому по малохоженой тропинке, петлявшей среди густых зарослей ивняка и орешника вдоль излучины реки.

Зачем понапрасну мозолить людям глаза удачной покупкой.

Только от людей разве схоронишься!

— Петру Андреевичу почтение!

Услышав этот приветственный возглас, Скворцов замедлил шаги, исподлобья взглянул на поднимавшегося от реки студента Игнатия Толоконникова и, буркнув «Наше вам», хотел было пройти мимо.

Однако Игнатий — рослый, кучерявый волосом, с розовым лицом и крепко сбитым телом парень — вышел на тропку впереди Петра Андреевича, и тому волей-неволей пришлось задержаться.

— Откуда животинку тянете, товарищ Скворцов? — спросил Игнатий с непонятной, не то насмешливой, не то сочувственной, пристальностью рассматривая слегка побуревшее от жары и натуги лицо Петра Андреевича.

Слово «тянете» Скворцову не понравилось. И вообще эта неожиданная встреча сразу испортила ему настроение: «И вынесет же нелегкая поперек пути!»

— От Дедюхина. А наряд на подсвинка ваша мамаша мне выписала. По личному распоряжению Павла Степановича.

Петр Андреевич опустил на землю куль с озабоченно захоркавшим боровком, отер рукавом со лба испарину и, взглянув прямо в светлые, широко расставленные глаза Игнатия, добавил с невольно прозвучавшим в голосе вызовом:

— Дочери на свадьбу!

— Ах, вот оно что! Свадебный подарок добряка директора…

Игнатий отвел сразу похолодевший взгляд в сторону и нарочито небрежным жестом перекинул снятую тенниску с одного плеча на другое.

— Ну что ж, товарищ Скворцов, вам, как говорится, виднее. А Ирине… желаю счастья.

Эти слова прозвучали уже совсем неискренне: не мог Игнатий Толоконников желать счастья девушке потому, что сам чуть ли не с мальчишеских лет мечтал об Аришке-скворчишке, как прозвали школьные подружки диковато-застенчивую, очень смуглую и глазастенькую дочку Петра Андреевича.

Игнатий однажды даже подрался в кровь из-за Ариши с сыном школьной сторожихи Николкой Лобастиковым, но был основательно потрепан своим напористым, вертким соперником. И что обидно: если до этой драки, за которую оба комсомольца — победитель и потерпевший — получили одинаково строгое взыскание, Игнатий пользовался некоторой, правда, уклончивой симпатией Ариши — даже Игнатиком иногда называла, коварная! — то после этого трижды злополучного вечера симпатия испарилась бесследно.

Не помогло Игнатию и то, что он, окончивший десятилетку с золотой медалью, осенью стал студентом Воронежского университета, а Николка, державший в политехнический, недобрал по конкурсу целых четыре очка.

Легко ли пережить такое!

Об этом соперничестве двух парней давно уже догадывался и отец Ариши. Больше того, и Петр Андреевич и его жена, Анна Васильевна, одно время отдавали свое родительское предпочтение единственному сынку совхозной бухгалтерши Агнии Сергеевны Толоконниковой: паренек неглупый, к учебе старательный и воспитан в вежливости — с таким бы и дружить дочке. Так нет, разве теперешние дети считаются с мнением отца-матери?

Правда, и про Николку Лобастикова плохо не скажешь: парень устремленный. Хотя в студенты не выбился, зато первым номером окончил районные курсы механизаторов. И работает не торопясь, но машисто. Недаром с весны комсомольцы совхоза избрали Лобастикова своим вожаком.

Если бы спросить Скворцова, почему случайная встреча с Игнатием Толоконниковым зародила в нем нехорошее предчувствие, Петр Андреевич вряд ли сумел бы объяснить. Но настроение испортилось вконец. И даже приобретенный по дешевке боровок за несколько минут разговора с Игнатием словно удвоился в весе; до того Скворцов отшагивал вдоль по берегу реки Прихоти, можно сказать, веселыми ногами, не ощущая никакой тяжести, а тут с трудом взвалил куль на плечо. Это при его-то силе!

На другой день, несмотря на то что было воскресенье, мимо насосной станции стремительно промчался новенький мотоцикл с коляской. Это прибыл на «Петрову латифундию» оперативник районного отделения милиции, приветливый и обходительный лейтенант Тропинин — не то троюродный брат, не то еще какой-то дальний родственник Игнатия Толоконникова.

А в Крайгород лейтенант возвращался в компании с визгливо протестующим боровком, которого Петр Андреевич вновь запихал в рогожный куль и собственноручно уложил в обведенную красным кантом коляску мотоцикла.

Но самое обидное и страшное — даже не двадцать, как было указано в наряде, а полных тридцать восемь килограммов потянул подсвинок, будь он трижды неладен!

О чем и был составлен соответствующий акт…