Следствие

— Ну, там, какая-нибудь редкая болезнь… да нет, чего уж… Глупости я болтаю. Извините. — И, заметив в глазах Кинга насмешку, Грегори торопливо вышел. С чувством огромного облегчения он захлопнул дверь. В раздумье остановился и вдруг услышал, что Кинг насвистывает какой-то весёлый мотивчик.

«Похоже, это я развеселил его, — подумал Грегори. — Ну, с меня хватит!» И он решительно побежал вниз по лестнице.

В здании горело электричество, и потому казалось, что уже настала ночь, а на улице только-только начинало вечереть. Мостовые под южным ветром подсохли. Грегори неторопливо шагал, и вдруг поймал себя на том, что насвистывает тот же мотив, что и доктор Кинг. Это его разозлило. Чуть впереди шла стройная женщина. На спине её плаща было белое пятнышко. Нет, это оказался пух. Поравнявшись с ней, Грегори уже было поднёс руку к шляпе, собираясь сказать ей об этом, но почему-то промолчал, засунул руки в карманы и ускорил шаг. И только через несколько секунд до него дошло, почему он ничего ей не сказал. У женщины был противный острый нос.

«Господи, что за чушь!» — со злостью подумал он.

Грегори спустился в метро и сел в поезд, идущий на север. Стоя у окна, он просматривал газету, время от времени машинально бросая взгляд на названия станций, мелькающие за стеклом. На Вуден-хиллз он вышел. Поезд с грохотом умчался в туннель. Грегори зашёл в кабинку автомата и раскрыл телефонную книгу. Долго водил пальцем по колонке фамилий и наконец нашёл: «Сисс Харви, др. фил., м. и., Бриджуотер 876 951». Снял трубку, набрал номер. Ожидая ответа, прикрыл поплотнее дверь. С минуту раздавались длинные гудки, потом в трубке щёлкнуло, и женский голос произнёс:

— Слушаю.

— Можно доктора Сисса?

— Его нет. Кто говорит?

— Грегори из Скотленд-Ярда.

Короткая пауза, словно бы женщина на том конце провода колебалась. Он слышал её дыхание.

— Доктор Сисс будет минут через пятнадцать, — неуверенно произнесла собеседница.

— Через пятнадцать? — переспросил он.

— Вероятно. Передать, что вы звонили?

— Нет, благодарю вас. Возможно, я…

Не закончив, Грегори повесил трубку и уставился на свою ладонь, лежащую на телефонной книге. За стеклом замелькали огни: к перрону подошёл поезд. Не раздумывая, Грегори выскочил, бросил взгляд на светящуюся надпись под бетонным сводом, указывающую станцию назначения, и сел в последний вагон.

До Бриджуотера поезд шёл минут двадцать. Всё это время Грегори старался угадать, кем приходится Сиссу эта женщина. Сисс не женат. Тогда, может, мать? Нет, голос слишком молодой. Прислуга? Он пробовал восстановить в памяти звучание её голоса — грудного и в то же время звонкого, как будто от этого Бог знает что зависело. На самом-то деле он пытался отвлечься от мыслей о предстоящей беседе с Сиссом. Грегори не хотел этого разговора, более того, боялся — боялся, что порвётся последняя ниточка.

Из метро он вышел на большую шумную улицу; все первые этажи здесь были заняты магазинами, над домами висела эстакада железной дороги, по которой с грохотом проносились электрички. Сисс жил неподалёку, на пустынной тёмной улочке; только зелёная неоновая реклама фотопластикона одиноко горела на ней. Дом, в который вошёл Грегори, казался в полумраке бесформенной глыбой с нависающими над тротуаром выступами то ли карнизов, то ли балконов. Серо-зелёный отсвет рекламы, отражённый окнами дома напротив, чуть освещал подъезд, лестница же утопала в темноте. Грегори включил свет и пошёл наверх. Конечно же Сисс, логичный, самоуверенный, всласть поиздевается над ним. И он уйдёт от него, не только понимая, что потерпел поражение, но и уверовав в собственную непроходимую глупость. Доктор ни за что не упустит возможности продемонстрировать собеседнику своё превосходство. Собираясь нажать кнопку звонка, Грегори вдруг увидел, что дверь не заперта. Подумал: «Надо позвонить», — и легонько толкнул дверь. Она бесшумно растворилась. В сухом, жарком воздухе прихожей плавал слабый, еле уловимый запах пыльной тёплой кожи. И чуть попахивало погребом, чувствовался какой-то холодный, застойный душок, слегка отдающий тлением, склепом. Запах этот был здесь так неуместен, что Грегори, ослеплённый темнотой, остановился, недоверчиво втягивая ноздрями воздух, но тут заметил полоску света и ощупью двинулся к ней.

Он наткнулся на неплотно притворённую дверь: в комнате, заслонённая дверцей шкафа, стояла на полу настольная лампа. Огромная тень дрожала на потолке, раскачиваясь из стороны в сторону; казалось, будто какая-то уродливая птица поднимает попеременно то левое, то правое крыло.

Сзади, со стороны прихожей, очевидно в кухне, тихо, но пронзительно шипела газовая горелка, временами её шипение переходило в свист, да стучали капли, падая в металлическую раковину. И больше ни звука — хотя, нет, Грегори уловил хриплое дыхание того, кто был в комнате.