Следствие

Комната была большая, квадратная, с угловым эркером; в эркере трёхстворчатое окно, занавешенное чёрными шторами, сейчас чуть раздвинутыми. По стенам стояли книги. Грегори сделал ещё шаг и увидел Сисса; тот сидел на полу возле письменного стола и перекладывал пухлые папки с бумагами. Здесь было ещё жарче, чем в прихожей; в сухом воздухе, свойственном квартирам с центральным отоплением, совершенно явственно ощущался противный затхлый запах.

Грегори долго стоял в дверях, не зная, как выбраться из этого неловкого положения. Сисс сидел к нему спиной и сосредоточенно разбирал папки, вытаскивая их из ящиков стола. Одни он отбирал, с других сдувал пыль, отгоняя её рукой и недовольно фыркая. На кухне всё так же шипел газ. Грегори подумал, что, наверное, там и находится женщина, с которой он разговаривал по телефону. Он сделал ещё шаг, пол скрипнул, но Сисс не обратил на это внимания. И тут, подчиняясь внезапному импульсу, Грегори поступил совершенно непонятно: громко постучал в дверцу шкафа.

— Что такое? — Сисс поднял взлохмаченную голову и повернулся к двери.

— Добрый вечер и… прошу меня извинить, — чуть громче, чем следовало бы, произнёс Грегори. — Не знаю, помните ли вы меня, я — Грегори из Скотленд-Ярда. Мы встречались на совещании у инспектора Шеппарда… Входная дверь была открыта, и я…

— Да. Помню. Что вам угодно?

Сисс с видимым усилием поднялся, отпихнул ногой ближайшую стопку папок, сел на стол и вытер платком руки.

— Я веду следствие… занимаюсь этой серией. — Грегори с трудом подыскивал слова. — Инспектор Шеппард познакомил меня с вашим письмом. Вы пишете, что подобных случаев больше… не предвидится. В связи с этим я и пришёл…

— Да. Но я написал, что обоснования смогу представить только через некоторое время. Я работаю в одиночку и не знаю…

Сисс не договорил, умолк. Это было не похоже на него. Сунув руки в карманы, он прошёл, ступая на прямых, негнущихся ногах, мимо Грегори. Подошёл к окну, резко повернулся, неожиданно уселся на батарею, обнял руками колени и уставился на лампу. Какое-то время оба молчали.

— Впрочем, это неважно, — вдруг произнёс Сисс. — В моих планах произошли изменения, весьма существенные изменения.

Грегори стоял в пальто и внимательно слушал, хотя понимал, что Сисс разговаривает не с ним, он говорит сам с собой.

— Я побывал у врача. Уже давно я чувствую себя неважно. Производительность моя упала. На основании среднего, выведенного из продолжительности жизни моих родителей и дедов, я полагал, что у меня в запасе лет тридцать пять. Однако я не учёл влияния интенсивной работы мозга на сердечно-сосудистую систему. Мне осталось… куда меньше. И это меняет дело. Не знаю ещё…

Сисс опять прервал на полуслове и вскочил так резко, словно намеревался выбежать из комнаты и оставить Грегори в одиночестве, чему тот нисколько бы не удивился. Грегори не представлял, как реагировать на эту исповедь; правдивость её не вызывала сомнений. В сдержанности, в сухости тона, так не сочетавшегося с лихорадочными, порывистыми движениями Сисса — он срывался с места, пробегал несколько шагов и вдруг опускался, садился, точно спугнутая усталая муха, в бесстрастности повествования было что-то, вызывающее жалость. Сисс не вышел из комнаты — уселся на низкий диванчик, стоящий возле стены. Над его птичьей головкой с растрёпанными, торчащими в разные стороны космами седеющих волос темнела большая репродукция «Сумасшедшей» Клее. [4] — У меня был составлен план на ближайшие два десятилетия. Третье оставалось резервным. Теперь придётся всё менять. Я вынужден пересмотреть планы — исключить всё второстепенное, компилятивное. Я не желаю оставлять незавершённых работ!

Грегори молчал.

— Не знаю, буду ли я продолжать вашу работу. Теперь проблема становится тривиальной — остаётся подгонять гипотезы. А это не по мне. Неинтересно. Обработка статистических данных займёт несколько недель, а без вычислительных машин, может, даже и месяцев.

— Наши люди… — начал было Грегори, но Сисс прервал его:

— Ваши люди для меня абсолютно бесполезны, это не сыск, а научная работа. — Сисс вскочил. — Что вам нужно? Объяснение? Хорошо, я вам объясню. — Он взглянул на часы. — Я и так собирался сделать перерыв. Эта проблема не имеет ничего общего с криминалистикой. Здесь нет ни преступления, ни преступников, равно нет и состава преступления, как в случае, когда человека убивает метеорит.

— Вы хотите сказать, что тут действовали силы природы? — спросил Грегори и сразу же пожалел об этом. Ведь он решил молчать и дать выговориться Сиссу.

— Прошу не прерывать меня! Для дискуссий у меня нет времени. Вы знаете, что это такое — «силы природы»? Я лично не знаю. Проблема является чисто методологической, а криминалистическая её оболочка меня больше не интересует. Да и вообще никогда не интересовала.

Не переставая говорить, он подошёл к выключателю, зажёг верхний свет и взглянул на Грегори. На его тонких губах заиграла улыбка.