Следствие

— Шеппард сообщил мне, что в ту ночь, когда исчез труп в Льюисе, вы сидели у него. Так что у вас алиби. А я вёл себя подобно глупому щенку, который ищет закопанную кость там, где её нет, бегает от дерева к дереву и роет, роет, хотя искать-то нечего и незачем. Я сам себя обманывал. Не было никаких оснований…

Он передвигал негатив по белой полоске и наконец разобрал: это был снимок обнажённой женщины, полулежащей на столе. Тёмные, а в действительности светлые, волосы, свешиваясь на руку, которой она опиралась на ряд тёмных кирпичей, почти достигали сосков, просвечивающих молочными пятнышками. Свисающие со стола длинные ноги у лодыжек стягивали не то бусы, не то чётки. Второй рукой она придерживала какой-то непонятный, туманный предмет, лежащий на сдвинутых чёрных бёдрах. Между губами, искажёнными в неясной гримасе, виднелись чёрные точки зубов.

— Думаю, выглядело это всё страшно глупо, — продолжал Грегори и бросил взгляд на Сисса. Тот улыбнулся бледной, незаметной улыбкой и медленно опустил голову.

— Право, не знаю. У вас просто другая точка зрения. Если бы мы жили во времена инквизиции, вы, возможно, и добились бы своего.

— Что вы имеете в виду? — быстро спросил Грегори. Прижав негатив к странице, он ещё раз глянул на него и вдруг всё понял: то, что он принимал за чётки, на самом деле было цепочкой. У девушки скованы ноги. Наморщив лоб, он захлопнул книгу, поставил её на место и опустился с подлокотника на сиденье.

— Я не выношу боли. Пытками вы смогли бы вырвать из меня любое признание. Переломали бы мне все кости, но зато спасли бы душевный покой. Или, вернее, целостность мировоззрения.

— Не могу понять Шеппарда, как, впрочем, и всей этой истории, — задумчиво произнёс Грегори. — Всучил мне глухое, безнадёжное дело и с самого начала не дал ни единого шанса. Хотя вам это, должно быть, не интересно?

— Признаться, нет, — ответил Сисс, ставя пустую чашку. — Всё, что мог, я сделал.

Грегори встал и прошёлся по комнате. На стене висела большая фотография в рамке: скульптурная группа, снятая снизу, с резко очерченными пятнами света и тени.

— Это вы снимали?

— Да.

Сисс даже не повернул головы.

— Неплохо.

Грегори осмотрелся. В письменном столе он узнал стол с негатива. «А кирпичи — это книги», — догадался он. Взглянул на окна: кроме обычных, на них были чёрные светонепроницаемые шторы, сейчас свёрнутые и поднятые.

— Вот уж не думал, что у вас склонность к искусству, — заметил он, снова присаживаясь к столу.

Сисс несколько раз моргнул и с трудом поднялся.

— Когда-то увлекался. Кое-что ещё сохранилось, хотите взглянуть?

— О, с удовольствием.

— Сейчас. — Сисс шарил по карманам. — Где же ключи? А, наверное, в пальто.

Он вышел, оставив дверь приоткрытой, и зажёг в прихожей свет. Не было его довольно долго. Грегори очень хотелось ещё раз заглянуть в том психометрии, но он побоялся рисковать. Послышался шум, треск, как будто рвали ткань, и на пороге появился Сисс. Он страшно изменился. Выпрямившись, хрипло дыша, неестественно большими шагами он шёл на Грегори, точно собираясь броситься на него. Шага за два до стола он разжал кулак, и из него выпал смятый клочок бумаги. Грегори узнал салфетку. Кружась в воздухе, она медленно опускалась на пол. Крохотный рот Сисса сложился в гримасу невыразимого отвращения. Грегори почувствовал, что щёки, лоб — всё лицо — у него пылают.

— Что тебе нужно от меня, ты, мразь? — фальцетом выкрикнул Сисс. — Признания? Ну так получай! Это я. Слышишь? Это я! Всё я! Я всё подстроил, я воровал трупы! Играл мертвецами в куклы: так мне захотелось, ясно?! Не смей прикасаться ко мне, мразь, не то меня вырвет!!! — Лицо у Сисса посинело. Он с трудом добрёл до письменного стола, упал в кресло, трясущимися руками вытащил из кармана стеклянную трубочку, вырвал зубами пробку и, прерывисто дыша, почти задыхаясь, слизнул несколько капель маслянистой жидкости. Постепенно дыхание его становилось глубже, ровнее. Опершись затылком о книжную полку, он сидел с закрытыми глазами и хватал воздух. Наконец, придя в себя, шевельнулся, уселся поудобней. Грегори неподвижно стоял и смотрел. Лицо у него всё ещё горело.

— Вон! Прошу вас, уйдите, — хрипло пробормотал Сисс.

Но Грегори как будто прирос к полу — стоял и чего-то ждал.

— Ах, нет! Ну что ж! — Сисс вскочил и сразу же закашлялся. Кашлял он долго, жадно ловя ртом воздух. Кончив, выпрямился, дотронулся до воротничка рубашки, который перед этим расстегнул, одёрнул пиджак и вышел. Хлопнула входная дверь.