Следуй за ритмом

Его руки покрывали знакомые мне шрамы. Из-под левого рукава выглядывало незнакомое тату – черная тушь на смуглой коже. Эйден опустил руку, и рукав закрыл татуировку прежде, чем я смогла ее рассмотреть.

Вокруг нас шел вежливый разговор, девушки продолжали поддразнивать Джейка насчет несостоявшейся свадьбы. Я стояла, прижав к груди диванную подушку. Эйден не смотрел на меня. И молчал. Я тоже молчала. Мне не хотелось пялиться на него, но стоило взглянуть, и я уже не могла отвести от него глаз.

– Где Кеша? – спросила Хейли, привлекая мое внимание. – Вчера у нас не получилось увидеться с ней. Ужасно хочу ее обнять.

– Прости, но она уже спит, – ответила я.

– О черт! Мы пытались закончить ужин пораньше. – Хейли повернулась к Пэм. – Можно мне хотя бы посмотреть на нее? Я тихо, обещаю! Или мы…

– Спасибо, что пригласили меня, – внезапно произнес Эйден, уставившись в мобильный. Все умолкли. Голос у Эйдена был низкий и хриплый, гласные он стал выговаривать резковато, с американским акцентом. – Но… эм… мне нужно кое о чем позаботиться.

За его уходом последовало неловкое молчание.

– Он помешан на своей работе, – рассмеялась Элиза. – Сами знаете, как это бывает у творческих людей. Не обращайте внимания. Джейки… в этом доме есть кофе?

– Джейк. Никакого «ДжейкИ». И уже поздно для кофе. Потом не уснешь.

– Спасибо за беспокойство. Я прекрасно усну. – Она сморщила носик. – Когда это ты у нас стал «папочкой»?

– Полтора года назад, – ответил Джейк и рассмеялся своей шутке.

Его сестры застонали.

– Ужас. Он всегда теперь такой? – спросила Элиза.

Я не сразу поняла, что она обращается ко мне.

– Эм… да.

– Тебе нехорошо, Рей? – Пэм наклонилась, приглядываясь ко мне. – На тебе лица нет.

– Она и правда бледновата, – согласилась Хейли.

– Я в порядке, – выдавила я, но мой голос говорил обратное. – Пойду посмотрю, как Кеша.

Хейли поставила на стойку стакан.

– Мы пойдем с тобой.

– Нет! Нет, вы… не ходите. Я мигом. Всего на секунду.

Я выскочила в детскую, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Чувствуя себя в безопасности, впервые за все это время вдохнула полной грудью. Эйден был здесь. Стоял прямо рядом со мной. В гостиной моей сестры. Говорил, дышал, существовал. И ушел.

Я опустила взгляд на свою блузку, выпачканную ужином Кеши. Это я вчера переживала о своем внешнем виде?

Да какая разница. Эйден даже не смотрел на меня.

Меня словно вообще рядом не было.

* * *

Позже, подходя к своему дому, я с удивлением увидела, что на подъездной дорожке нет папиной машины. Отперев дверь, разулась и по-быстрому напечатала ему сообщение. В спальне начала раздеваться, снова заметила высохшее пятно еды на одежде и, сгорая со стыда, рухнула на постель.

Закрыв глаза, вызвала в памяти лицо стоящего в гостиной Пэм Эйдена. Его выражение было нечитаемое. Он чувствовал злость? Грусть? Удивление? Разочарование? Все вместе взятое? Или ничего из этого?

С того дня, как он ушел, наше воссоединение рисовалось мне тысячью разных сценариев. Тихих и нежных, громких и драматичных. Мне представлялось, что мы говорим с ним и расстаемся врагами. Или друзьями. Или – в моменты слабости – кем-то большим, нежели друзья.

Меня не оставляло чувство, что сегодня я оплошала. Мне выпал шанс все исправить, сделать что-то, и я его упустила.

Прожужжал мобильный. Пришел ответ от папы. Он поехал встретить друга в аэропорт. Я собиралась спросить, о каком друге речь, когда телефон зазвонил.

Высветившийся номер был мне незнаком. Не знаю, зачем я ответила. Хотя нет. Подсознательно я знала, кто звонит. И ждала этого звонка. Но прозвучавший на другом конце линии голос все равно потряс меня до глубины души.

– Рейна?

Я резко села в постели.

– Эйден?

Глава 6 Шесть лет назад

Я встретила Эйдена в начале июля. В последний учебный день начальной школы, прямо перед двухмесячными каникулами. После года интенсивной подготовки к вступительным экзаменам в среднюю школу я наконец могла расслабиться и бездельничать, чем и собиралась заняться.

Мама, не ведая о моих планах, повезла меня из школы не домой, а в гостиницу.

– Мы только на пару минут, – уверила она. – Поздороваться.

Это означало, что в гостинице я проведу не пару минут, а час. Как минимум.

Она захватила меня с собой, чтобы я поприветствовала одну тетушку, приезжавшую раз в год погостить в «Плюмерию». Тетушка была пожилой тринидадкой, проживающей теперь в Нью-Йорке. Она чересчур сильно трепала меня за щеки и пахла так, словно искупалась в мяте, зато рассказывала забавные истории и любила дарить подарки. В этот раз она привезла мне две коробки ирисок – особой марки, изготовлявшиеся только в одной кондитерской лавке Бруклина.

Когда час спустя мама припарковала машину у нашего дома, я уже придумала, где припрячу свои вкусняшки: в дальнем углу овощного ящика, куда никогда не догадается заглянуть папа. Если дело касается сладостей, ему доверия нет.

– Будет здорово, если ты сделаешь для тети Джен благодарственную открытку, – словно бы предложила мама. Однако я знала – это наказ. – Ей будет приятно.

– Но я уже поблагодарила ее, когда она подарила мне конфеты.