Следующий год в Гаване

Я сижу молча на пассажирском сиденье и смотрю на качающиеся на ветру пальмы. Магда перевернула верх дном все, что я знала о своей семье, о бабушке, о себе. Человек, которого я знала как своего деда, которого мой отец считает своим отцом, на самом деле таковым не является. Мой биологический дед – один из тех, кто поддерживал Фиделя и погиб, сражаясь во имя Кубинской революции. Он отдал свою жизнь за убеждения, которые моя семья ненавидит. Я с трудом приняла то, что бабушка полюбила революционера, но принять это…

– Как ты думаешь, твой дед знал? – нарушает молчание Луис. – О ребенке?

Я пытаюсь припомнить, как мой дед относился ко мне и моему отцу, к моим сестрам, какую любовь он проявлял ко всем нам.

Мой дед был одним из первых, с кем познакомилась бабушка, когда приехала в Соединенные Штаты. Когда, после прихода Кастро к власти, кубинцы начали покидать страну, его семья помогала вновь прибывшим адаптироваться к жизни в Америке. Его родители – мои прадедушка и прабабушка, покинули Кубу во время кубинской войны и революции 1933 года, в результате которой был свергнут президент Мачадо – генерал, сражавшийся против Испании в войне за независимость Кубы.

Дедушка родился в Соединенных Штатах, и его рассказы были не о Кубе, а о том, как Флорида росла и менялась на протяжении многих лет. Сахарная империя семьи Перес, которую чуть не уничтожил Фидель и его соратники, возродилась. Когда прадедушка умер, он оставил ее в наследство моему деду. Таким образом, впервые с момента основания компании «Перес Шугар» ею управлял человек не с фамилией Перес, а с фамилией Феррера.

По словам моей бабушки, роман у них начался очень бурно. Он влюбился в нее с первого взгляда, как только увидел сидящей в гостиной дома друга семьи в Майами. Ему потребовался целый месяц, чтобы добиться ее благосклонности, и как только ему это удалось, они поженились. Свадьба была очень простой – они ограничились церемонией в мэрии. Однажды я спросила ее, не жалеет ли она, что у нее не было пышной свадьбы.

Марисоль, это были очень трудные времена. Мы больше не думали о нарядах или вечеринках. Мы оплакивали потерю нашей страны, нашей семьи, наших друзей.

И теперь я понимаю, почему бабушка не стала медлить со свадьбой. Она была беременна, а в то время беременная незамужняя женщина вызвала бы огромный скандал, и это добавило бы горя ее семье.

– Наверняка он знал, – отвечаю я. – Она не стала бы скрывать это от него. Кроме того, мой отец родился через несколько месяцев после того, как они приехали в Соединенные Штаты. Дед наверняка заподозрил бы неладное.

Магда рассказала мне, как сильно горевала бабушка, когда узнала, что ее возлюбленный погиб в Санта-Кларе. Я могу только представить, каково ей было – девятнадцать лет, беременная, оказавшаяся в эпицентре революции, узнавшая, что человек, которого она любила, отец ее ребенка, мертв. Кому моя бабушка могла доверить свои секреты после такого? Только своей лучшей подруге и женщине, которая ее вырастила. Если бы прадедушка и прабабушка узнали правду, они были бы рассержены и возмущены, особенно принимая во внимание, кем был отец ребенка. Неудивительно, что бабушка приняла предложение дедушки. Интересно, это он попросил ее не говорить отцу правду или решение было ее собственное?

– Я бы хотела…

Мой голос прерывается, эмоции переполняют меня, и я не могу закончить мысль.

Я хотела бы знать правду. Жаль, что судьба не дала мне возможности познакомиться с моим биологическим дедушкой и от него услышать, какие у них были отношения с бабушкой.

Я любила своего дедушку, и, хотя я плохо его помню, в моей памяти он остался добрым человеком, который любил бабушку и заботился о ней. Но я жажду узнать свои корни.

Луис заводит мотор и выезжает на дорогу. Я оглядываюсь на дом Магды – мы обменялись контактами и договорились поддерживать связь.

– Твоя бабушка, должно быть, была очень храброй, раз пережила столько потерь, – мягко говорит Луис.

Да еще в таком юном возрасте.

– Так и было.

– Ты должна гордиться ею. И им тоже. Хорошо это или плохо, но в твоих жилах течет сильная кровь. Ты читала его письма к ней. Каким человеком он был?

Можно ли понять, каким был человек, прочитав десять или двадцать писем? У меня нет ответа. Поскольку я сама пишу, то лучше других знаю, как легко можно манипулировать эмоциями и словами.

– Он был хорошим человеком. – Я вспоминаю слова, которые он писал, и его размашистый почерк. – Мечтатель. Борец.

– Тогда ты можешь с гордостью говорить о нем.

Разве это так просто? Если бы он не погиб, если бы он пережил революцию и все, что за ней последовало, стал бы он выступать против злоупотреблений Фиделя или сам превратился бы в такого же монстра?

Грань между героем и злодеем очень тонка.

– Мне жаль, что он умер, – говорит Луис. – Мне жаль, что ты не смогла его найти.

– Мне тоже.