Следы

Дальше Топсон помучил Ирен насчет того, что он обозвал «последними словами жертвы».

Ирен рассказала, что отец произнес «исчез», а затем «красная маска».

— Вы думаете, что жертва хотела обозначить какого-то человека в красной маске, которому удалось исчезнуть?

— Я не знаю, что обозначали его слова. Просто он их произнес, и все.

— Возможно вы думали, что этими словами он хотел передать что-то другое?

— Нет, не думала.

— Вы вообще никак не обдумывали это?

Мистер Уорд это прекратил. Он спросил, какая цель была у этого допроса — узнать факты происшествия или дать мистеру Топсону измываться над пораженной горем леди. Он сказал, что, очевидно, что своими последними словами Ричард Квилтер хотел обозначить, что человек, который его убил, был в маске и сбежал. Зная, сказал мистер Уорд, что главной заботой семьи в ближайшем будущем будет понять намерения и найти изверга, совершившего это гнусное деяние, умирающий Ричард Квилтер попытался сделать все, что было в его силах, чтобы помочь своим родным в выполнении этого ужасающего задания, которое, как он знал, вскоре их настигнет. «Ричард Квилтер выполнил свою обязанность, джентльмены, стоя на краю смерти. Затем он позвал своих детей, своего престарелого отца…» и так далее и тому подобное. Но Уорд не дурак. Вспомни, Джуди, людей на скамье присяжных. Уорд просто делал свою работу, как мог; ну или по крайней мере так я его понял.

Топсон прямо спросил мистер Уорда, думает ли он, что красные маски — обычное облачение для убийц.

Мистер Уорд сказал:

— Умирающие люди не врут, мистер Топсон.

Топсон ответил:

— Да. Умирающие не врут.

Но думаю, что эти размышления присяжных уже не касаются. Топсон начал говорить о ключах. Как Ирен удалось увидеть их на тумбочке?

— Они лежали прямо под лампой, рядом с подсвечником, который я поставила на тумбочку.

— А что заставило вас думать, что именно эти ключи отпирали двери спален?

— Ничего. Я просто наконец поняла, что мог значить этот шум в коридоре: все просто были заперты в своих комнатах. Там я увидела ключи. Я взяла их и пошла открывать двери.

— Прекрасно. Сколько, по-вашему, прошло времени между выстрелом, вашей находкой и открытием дверей?

— Все говорили, что прошло около десяти минут (или немного дольше) с момента выстрела до того, как я открыла первую дверь.

— Я не спрашиваю вас о том, что говорили другие. Я спрашиваю ваше собственное мнение.

— Должно быть, я думала, что прошло больше времени.

— В промежуток между звуком выстрела и моментом открытия первой двери время тянулось медленно, еле волочилось?

Ирен не поняла вопроса. Я думаю, что и присяжные тоже не поняли.

— Казалось, что прошло много времени, — ответила Ирен.

— На протяжении этого долгого времени, — сказал Топсон, — вы предпринимали попытки осмотреть кровать на предмет оружия, которым жертва могла себя убить?

— Нет. Я была в шоке и очень напугана. Я не знала, что делать.

— Было ли какое-либо оружие — в особенности пистолеты — позже найдено в доме?

— Собственный пистолет Дика был у него в шкафу. Но шкаф стоит далеко от его кровати. А пистолет лежал на верхней полке за какими-то коробками; когда мы его нашли, он был полностью заряжен.

— Это был единственный пистолет во всем доме?

— Нет. Были и другие. Но они все были заперты в комнатах вместе с остальными членами семьи.

— Закончили со свидетелем, — сказал Топсон и сел на место.

Следующим вызвали меня, заставили поклясться говорить правду и так далее.

Я рассказал им свою историю; то же самое, что писал тебе в письме, но менее детально. Как я услышал выстрел, вскочил с кровати, попытался выбить дверь — я был до смерти напуган, Джуд. Я думал, что после того, что Топсон сделал с Ирен, хотя она леди и из хорошеньких, я даже представить себе не мог, что он может выкинуть со мной. Когда я закончил говорить, и он сказал, что со мной закончили, а Хэнк произнес: «Свидетель свободен», — я был так удивлен, что сидел как приклеенный к стулу, пока он снова не повторил:

— Свидетель свободен.

Далее вызвали Люси. Но дедушка не позволил ей прийти. Он сказал, что это не место для нее, что она еще даже физически не готова через такое проходить и что раз кто-то должен остаться дома с Олимпией, это должна быть Люси.

Мистер Уорд сказал:

— Мистер коронер, Люси Квилтер, девочка двенадцати лет, пораженная горем утраты, не присутствует в зале. Могу добавить, что она дома, ухаживает за своей тетей, которая серьезно больна.

— И кроме того, — сказал Хэнк («кроме того» — одно из его любимых словечек; он произносит его как «кр-р-роме того»), — любой, кто попытается завести какай-либо разговор о том, почему эта маленькая сиротка сидит в своем родном доме, навлечет на себя презрение суда — или хуже.

Следующим свидетелем он вызвал Криса.

II

Крис поведал им ту же историю. Он услышал выстрел — и так далее. И все тот же страх и тот же шум.

Примерно на этом моменте одному из шведов в голову пришла «великолепная» идея. Он захотел узнать, были ли у нас в доме окна, и почему никто не попытался выбраться через них на улицу.