Следы

— Думаю, сэр, — ответил дедушка, — что мне не стоит пытаться дать вам никакого неразумного объяснения. Самым разумным, на мой взгляд, является то, что мой сын сам не был осведомлен о том факте, что его друг, доктор Эльм, выполнил за него его обязательства.

И снова Топсон забылся.

— Вы имеете в виду, что он этого не знал? Держу пари, что знал. В прошлом августе он пришел в офис компании в Портленде и пытался взыскать ущерб за растянутое запястье или что-то вроде того.

Доктор Джо решительно поднялся с места.

Топсон сказал:

— Один момент, доктор Эльм.

Хэнк сказал:

— Давайте, док, если у вас есть что сказать.

Доктор Джо ответил:

— О, ничего, я подожду.

— Мистер Квилтер, — Топсон снова вернул своему голосу серьезность, — играют ли в данный момент десять тысяч долларов какую-то роль для кого-нибудь на ранчо К‑2?

— Ответ на этот вопрос, который, по всей видимости, так хотите услышать: да, сэр, еще как.

— Для кого?

— Для всех нас.

— Тогда, — выпалил Топсон, — если эти десять тысяч долларов получится забрать, то это пойдет на благо каждому на ранчо К‑2?

— Именно так, — сказал дедушка.

Топсон сказал, что закончил со свидетелем. Мистер Уорд встал с места.

— Мистер Квилтер, — спросил он, — в любом случае вы были доверенным лицом своего сына, не так ли?

— Полагаю, что так, — ответил дедушка.

— Раз он не сообщил вам о том, что его страховой полис все еще действителен, есть ли вероятность, что он мог рассказать об этому кому-то другому из вашей семьи?

— Думаю, нет. Но я не могу ничего утверждать. Мой сын никогда не придавал особого значения этому полису. Он думал, что это ненадежная компания. То, что сын не рассказал мне о великодушии доктора Эльма, может говорить о том, что он просто не хотел меня этим загружать, ведь он знал, как сильно я не люблю вести денежные отношения с друзьями. Возможно, что такой пустяк просто вылетел у него из головы. Или, быть может, сам доктор Эльм попросил Ричарда не рассказывать никому о его поступке. В любом случае маловероятно, что Ричард сообщил об этом деле кому-либо из нашей семьи. Я плохо выразился. Я лишь хотел сказать, что раз уж что-то заставило Ричарда скрыть это от меня, то, скорее всего, то же самое заставило бы его не рассказывать об этом кому-либо еще.

— Спасибо, мистер Квилтер. Еще один вопрос, если позволите. Вы сказали мистеру Топсону, что вашей семье очень помогла бы компенсация в десять тысяч долларов. Думаю, что вообще мало есть семей, кому бы они не помогли. Задайте тот же вопрос любому из присяжных, и я уверен, они дадут на него точно такой же ответ. Мне нужно знать вот что: нужны ли вам, по какой-либо причине, эти деньги сейчас больше, чем были бы нужны в любой другой момент на протяжении последних десяти лет? Лучше перефразирую: год назад жизнь вашего сына была застрахована на крупную сумму — двадцать, тридцать тысяч долларов. Не принесли ли бы тридцать тысяч долларов больше пользы ранчо К‑2, чем десять тысяч долларов?

Понимаешь, что он сделал, Джуди? Он задал первый вопрос и не дал дедушке на него ответить. Он продолжил говорить. И в итоге вопрос, на который дедушке пришлось отвечать, был: «Что больше, десять или тридцать тысяч долларов?»

Знаешь, почему мистер Уорд это сделал? Я знаю. Потому что он уверен, что виновен кто-то из нас, Квилтеров. Потому что он боялся честности дедушки.

Я думал, что дедушка высмеет эту увертку. Но нет. Он ответил:

— Сэр, тридцать тысяч долларов безусловно принесли бы больше пользы Ранчо К‑2, чем проблематичные десять тысяч. Могу добавить, что предыдущий страховой полис моего сына был оформлен и поддерживался старой, надежной компанией. Я верно ответил на ваш вопрос?

— Да; спасибо, мистер Квилтер.

Я уже сказал тебе, почему мистер Уорд именно так построил свой вопрос. Думаю, не стоит и говорить, почему дедушка именно так на него ответил. Или, возможно, стоит отметить, что я уже рассказал тебе, почему дедушка дал именно такой ответ.

Дедушка вернулся на свое место рядом с тетушкой Грасией. Следующим вызвали доктора Джо.

IV

Топсон принял суровую позу.

— Доктор Эльм, где вы были в ночь понедельника, восьмого октября?

— Я навещал миссис Фернделл в Портленде, штат Орегон. В час ночи родилась ее дочь.

— Вы, безусловно, можете предоставить нам свидетеля, чтобы подтвердить это алиби?

— Не алиби, — сказал доктор Джо, демонстрируя великолепное самообладание. — Рождение.

— Вы можете доказать, что вы были там, где только что заявили, в ночь смерти Ричарда Квилтера. И позвольте напомнить вам, доктор Эльм, что это не место для демонстрации своих острот.

Доктор Джо сказал:

— Это как? «Нет ничего дурного в веселом ветерке», — сказала старуха и свистнула на всю церковь.[19] Итак, продолжайте. Продолжайте!

— Я спросил вас, можете ли вы доказать, что были в Портленде ночью восьмого октября?

— Не знаю. Там были две бабушки, трое или четверо дядек и тетек, отец, пациентка, ну и, конечно, новорожденная. Вопрос только в том, сможем ли мы заставить этих людей признаться, что в ту ночь я был их врачом. Должен сказать, что это сомнительное предприятие. О, ладно-ладно. Конечно я могу это доказать.