Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни

Эссе Буша оказало огромное влияние на последующие поколения компьютерных инженеров, начиная с Дугласа Энгельбарта (создал проект прообраза персонального компьютера) и заканчивая Тедом Нельсоном (первым ввел термин «гипертекст»). В последующие десятилетия появились две параллельные, но во многом независимые технологии: персональный компьютер и Интернет, развитие которого началось с объединения уже существовавших на тот момент академических и военных компьютерных сетей. Пути этих технологий полностью сошлись после того, как Тим Бернерс-Ли создал Всемирную паутину и язык гипертекстовой разметки. Образовавшийся в результате этого слияния дуэт позволил людям по всему миру общаться и обмениваться информацией с помощью персональных компьютеров, формируя то, что Бернерс-Ли назвал «единым информационным пространством». Текст, эта ультраконсервативная технология, вдруг трансформировался в гипертекст и стал похож на спрута с бесконечными щупальцами: соединенные гиперссылками документы образовали текстовые тропы; от этих троп в разные стороны побежали боковые тропинки, которые могут долго петлять и потом возвращаться к началу; возникла текстовая сеть. Биограф Уолтер Айзексон назвал этот исторический прорыв «глобальным документом» в мемексе Буша.

Как и Буш, Бернерс-Ли считал, что тексты должны быть податливыми, чтобы читатели могли их редактировать и улучшать по мере необходимости. Однако, когда начали появляться первые веб-браузеры вроде Mosaic, Бернерс-Ли пришел в ужас, увидев на экране монитора ровные столбцы текста, окруженные броскими изображениями. Все это было больше похоже на журнальный разворот, чем на грифельную доску, и, соответственно, имело больше общего с прямым шоссе, чем с извилистой тропой.

С тех пор всемирная паутина расползлась по всему земному шару. Она проникла в наши дома, в наши карманы, и почти неизбежно однажды она проникнет в наши черепа. В настоящее время в мире насчитывается почти пятьдесят миллиардов веб-страниц; если бы все они были переплетены в одну книгу, она бы весила более миллиарда фунтов и была бы вдвое выше горы Катадин.

В последние годы люди начали понимать, что сеть, изначально созданная для борьбы с информационной перегрузкой, по иронии судьбы только усилила ее. Одна тропа облегчает жизнь и упрощает путешествие, но стоит вам соединить между собой несколько тысяч троп, как вы окажетесь в лабиринте, из которого невозможно выбраться без проводника. Интернет – это та же самая сеть тропинок, но только виртуальных, которая разрослась настолько, что сама превратилась в «неизведанную, почти дикую территорию, где вы действительно можете заблудиться, – писал Кевин Келли. – Ее границы неизвестны и непознаваемы, ее тайны неисчислимы. Переплетение идей, ссылок, документов и изображений образовало непроходимое, как джунгли и ни на что не похожее Нечто».

В начале был хаос, пустые поля. Из них появился смысл: сначала одна тропа, потом другая. Тропы разветвлялись и переплетались до тех пор, пока не запутались настолько, что сами стали (почти) воплощением хаоса. И вот колесо сделало полный оборот. Бентон Маккей выразил эту мысль очень лаконично: «Человечество расчистило джунгли и построило лабиринт». Проложенные в этих лабиринтах маршруты оказались настолько сложными, что разобраться в них можно было только с помощью путеводителей, указателей и карт. Когда эти маршруты начали пересекаться, понадобились уже путеводители по путеводителям, путеводители по путеводителям по путеводителям и так далее (как бы абсурдно это ни звучало, но недавно я наткнулся на медицинскую брошюру «Руководство к руководствам: Разъяснения к разъяснениям АМА по установлению полной потери трудоспособности, пятое изд.»). Чем более сложным становится уровень организации троп и дорог, тем больше у нас накапливается знаний и тем проще нам ориентироваться в этом мире, однако новые маршруты необходимо тщательно размечать, чтобы навести порядок в хаотичных хитросплетениях старых троп.

В этом и заключается, как я понял, функция Международной Аппалачской тропы: она наложилась на уже существующую транспортную сеть (которая, в свою очередь, появилась на месте старой сети троп и пешеходных дорожек) и подняла ее на более высокий уровень. И все же, в своем стремлении объять необъятное Международная Аппалачская тропа рискует разрастись в очередную, но только еще более запутанную и безжизненную сеть.

* * *

В списке выступавших тот день в Рейкьявике докладчиков мое имя с пометкой «Марокко» стояло последним. Поднявшись на трибуну, я попытался поумерить ожидания аудитории, медленно загружая слайд-шоу из фотографий, которые я привез их разведывательной поездки по последнему участку тропы. Члены комитета ожидали увидеть верблюдов и пустыню – во всяком случае в тот день Уайлезол вспоминал про них как минимум два раза, – в то время как на моих фотографиях в основном были каменистые склоны холмов, оливковые сады, старые телевизоры, плоские красные поля и бегающие по ним собаки.