Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни

В берберских горах ее сложно было не заметить. Одевалась Асселуф не как все: она носила серые штаны для йоги, длинный свитер из шерсти мериноса и черный дождевик. В деревнях всеобщее внимание всегда было приковано к ней, а не ко мне. Дети толпой шли за ней, шепотом обсуждая, откуда она могла приехать – из Франции или из Америки? Когда Асселуф оборачивалась и говорила, что она тоже берберка, дети начинали недоверчиво смеяться.

Мы были очень странными попутчиками; хотя мы шли одной дорогой, у нас были разные цели. Хамму хотел как можно быстрее привести нас в Тарудант, получить деньги и вернуться домой. Асселуф пыталась познакомить меня с местной культурой и природными красотами, а также предотвратить любые потенциальные проблемы. Я в первую очередь должен был наметить маршрут последнего участка Международной Аппалачской тропы. Асселуф несколько раз пыталась объяснить Хамму, что я делаю в Марокко, но сделать это было непросто. «Он здесь прокладывает хайкерскую тропу, которая однажды протянется от Северной Америки до Европы и Марокко», – говорила она ему по-берберски. Я не понимал слов, но по реакции Хамму было ясно, что эта затея кажется ему довольно несуразной.

В какой-то момент меня тоже начали мучать сомнения. Если не считать Хамму и Асселуф, мое общение с марокканцами сводилось в лучшем случае к мимолетной улыбке и приветствию. Я понял, что хайкинг не способен объединить представителей слишком разных культур. Чтобы по-настоящему понять этих людей, сюда надо переехать как минимум на год (лучше на десять), пустить корни и выучить язык. Хайкинг – это постоянное движение, непрерывное скольжение по ландшафтам. Какую кросс-культурную коммуникацию он может обеспечить?

Вторую ночь мы провели в доме, где все пахло свежей краской; в преддверие свадьбы стены в прихожей были выкрашены в синий цвет. Мы сидели на кухне, пока хозяйка дома разливала по стаканам берберский чай с молоком и тимьяном и командовала своими пятью дочерями и четырьмя внучками. Чуть позже к нам присоединился патриарх, девяностодвухлетний бывший судья с ушами, похожими на крылья гигантской бабочки. В знак уважения все встали и предложили ему свое место и только Асселуф догадалась, что старик хотел прислониться спиной к твердой поверхности. Она придвинула свой табурет к стене, и старик с удовольствием на него уселся. (Позже Хамму жаловался, что Асселуф слишком много думает о чувствах других людей. «Именно поэтому, – ответила она, – я стала лучшим гидом во всем Марокко».)

Обменявшись любезностями, Асселуф начала засыпать судью вопросами о местной топографии. По работе ему приходилось часто ездить по горам и улаживать споры, поэтому он знал названия всех деревень и самые удобные перевалы. (Он хвалил французов за то, что они расширили тропы и проложили новые дороги.) Через некоторое время он указал на меня и задал Асселуф какой-то вопрос. Я внимательно наблюдал за тем, как она в течение довольно длительного времени, экспрессивно жестикулируя, рассказывала ему о распаде Пангеи, расколе Аппалачских гор и тропе, которая снова должна связать их вместе. Я ожидал увидеть в его глазах недоумение или насмешку, однако старик невозмутимо кивнул и что-то сказал. «Он говорит, что такова была воля Аллаха, – сказала Асселуф. – Он говорит, что давным-давно мы все пришли из одного места, и только это, – она ущипнула себя за щеку, – стало другим. Но мы все из одной плоти и крови. У всех все одно и то же. Вы понимаете, о чем я говорю?»

* * *

Мы шли по заснеженным горным перевалам, грунтовым дорогам и овечьим тропам. Мы наняли еще нескольких погонщиков мулов, в том числе одного молодого человека, который то и дело бил своего мула деревянной дубинкой; каждые несколько минут мул поднимал хвост и выпускал ему в лицо струю газа. Холмы были серыми, серо-коричневыми и кроваво-черными. Когда образовался суперконтинент Пангея, отдельные регионы современного Марокко должны были граничить с северной частью штата Мэн. Однако мне было трудно увидеть что-то общее между этими песчаными горами и черно-зелеными гранитными вершинами Аппалачей. Позже я узнал, что в тот момент мы еще находились в Верхнем Атласе, который является гораздо более молодым образованием. До Антиатласа, который геологически связан с Аппалачами, нам еще только предстояло дойти.

Два дня спустя мы поймали микроавтобус и проехали на нем около пятидесяти километров, чтобы успеть на самолет до Таруданта. Асселуф старательно записывала названия всех деревень, которые повстречались на нашем пути, чтобы я потом мог нанести их на карту. В автобусе молодой человек с круглым лицом предложил нам остановиться у него дома. Асселуф подозрительно посмотрела на него.

– У тебя чисто дома? – спросила она.

– Сама увидишь, – ответил он.

– Ты моешь посуду?

– Сама увидишь, – снова ответил он.

Она уже открыла рот, чтобы продолжить допрос, но он ее опередил.

– Пожалуйста, перестань задавать вопросы. Вы хотите у меня остановиться или нет?