Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни

В 1921 году знаменитый исследователь и натуралист Уильям Биб случайно набрел в джунглях Гайаны на колонию армейских муравьев, марширующих по гигантскому кругу. Биб следовал за колонной более четверти мили, преодолев по пути множество препятствий только для того, чтобы в итоге вернуться к исходной точке. Крайне удивленный, он продолжил ходить за муравьями. Колонна «усталых, отчаявшихся, озадаченных и отупевших до идиотизма» муравьев кружила без остановки как минимум один день. К тому времени, когда несколько горемык все-таки оторвались от процессии и скрылись в джунглях, большинство муравьев успело погибнуть от голода, обезвоживания и истощения.

«Это своеобразное бедствие вполне можно признать трагедией в том смысле, который вкладывался в это слово в классической древнегреческой драме, – писал Шнейрла. – Оно обусловлено самой природой муравьев, что наилучшим образом характеризует их в целом более чем успешное поведение».

Биб выразился лаконичнее. «Хозяева джунглей, – написал он, – стали жертвой своей ментальности».

Образ двигающихся по кругу муравьев и гусениц вызывает у нас тревогу по одной простой причине. Заблудившийся человек первым делом инстинктивно ищет спасительную тропинку и потом уже не сходит с нее. Более того, специалисты по выживанию в дикой природе обычно рекомендуют придерживаться следующей тактики: «Не сходите с тропы, если вам удалось ее найти», написано в разделе «Если вы заблудились» руководства по бэкпэкингу, изданного Лесной службой США. Тропинка, как однажды написал Эрнест Ингерсолл, «дарит встревоженному сердцу надежду, что вы хоть куда-то попадете, а не будете блуждать по кругу». Выходит, что замкнутая тропа – это чья-то злая шутка, логическая ошибка, наваждение, даже разновидность черной магии.

Несколько лет назад мы с партнером переехали из маленькой нью-йоркской квартиры в небольшой домик в Британской Колумбии. За окном рос высокий кедровый лес, а за ним текли холодные зеленые воды залива Джорджии. Этот домик обычно вызывал удивление у всех, кто видел его впервые. Наш ближайший сосед, гитарист Джонни, построил его, находясь под сильным влиянием модернизма; он был похож на два железнодорожных вагона, поставленных друг на друга. Пол на первом этаже был сделан из полированного бетона, а остекление было едва ли не сплошным. С одной стороны, там была никудышная звукоизоляция, постоянно отключалось электричество, повсюду бродили олени, а ближайший супермаркет находился в двадцати пяти минутах езды от дома. С другой стороны, там царили тишина и покой, был чистый свежий воздух и множество тропинок.

В конце нашей грунтовой дороги – там, где она плавно переходит в автостраду, начинается маленькая тропинка, ведущая в глубь леса. Джонни сообщил, что по ней можно дойти до заросшей травой каменистой возвышенности на берегу залива, которую местные называют Зеленым пригорком. Говорят, это очень милое место, с которого удобно наблюдать за закатом солнца над островом Ванкувер. Однако Джонни настойчиво посоветовал нам не гулять по лесу допоздна, чтобы не заблудиться в темноте. «Даже я могу там заплутать, – сказал он, – а я живу здесь двадцать лет». Другой сосед, Кори, рассказал нам, что однажды он заблудился, гуляя в лесу с маленькой дочкой. Когда солнце начало садиться, он ощутил первый признак паники – это был предвестник, как говорят психологи, «лесного шока». Он сумел взять себя в руки и найти дорогу домой, но, когда однажды вечером мы сидели у костра и слушали его рассказ, я увидел в глазах Кори неподдельный ужас.

Однако мы не боялись потеряться. В конце концов это был обычный провинциальный парк, площадью не более пятисот акров. Даже если бы мы заблудились, то пройдя три мили по прямой в любом направлении, мы бы вышли либо к заливу, либо к дороге. Около трех часов дня мы вышли из дома, и пройдя до конца нашей улицы, свернули в темную чащу.

На другом краю леса солнечный свет растворялся в тихой глади воды. Мы оглядывались по сторонам, рассматривая вечнозеленое с оттенками синего царство тлена и разложения. Благодаря затяжным дождям, теплому лету и плодородной почве деревья на побережье Британской Колумбии растут очень хорошо, но со временем нижние ветки самых высоких деревьев начинают отпадать, словно ступени космической ракеты. Потеряв все ветки, дерево в конце концов засыхает, тихо валится на землю и превращается в труху. Все вокруг было покрыто мхом и лишайником, но если вы по неосторожности поскользнётесь на мокрых корнях и упадете, то мягкая земля под ногами услужливо распахнет вам свои объятия.