Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни

Все постройки принадлежали пожилой паре из племени навахо – Гарри и Бесси Бигей. Им обоим было далеко за семьдесят. Гарри был седовласым мужчиной с крючковатым носом, впалыми щеками, скептичным взглядом и идеальной осанкой. Когда ему предстояло скакать куда-нибудь на лошади, он предпочитал носить бейсболку, но отправляясь в город, всегда надевал ковбойскую шляпу. На правой руке у него отсутствовали два пальца – как я узнал позже, он случайно отпилил их соскользнувшей бензопилой. Бесси, его жена, была милой и очень сильной женщиной, ростом не выше полутора метров. Она носила вельветовые блузы, которые застегивала на шее серебряной брошью с бирюзой, и черный платок, которым туго завязывала плотный пучок седых волос. Ее губы обычно были поджаты, но если она находила что-то забавным, то они складывались в улыбку, формой и размером похожей на орех кешью.

Похоже, Гарри и Бесси суждено стать последним поколением пастухов в своем роду; ни один из шести их выживших детей не собирается возвращаться на земли своих предков и зарабатывать на жизнь разведением овец. Упадок скотоводства сильно тревожит многих навахо, поскольку оно составляет основу их культурной идентичности. Имеющиеся в нашем распоряжении археологические и архивные данные говорят, что овцы появились у навахо примерно в 1598 году, когда испанский конкистадор Дон Хуан де Оньяте привез на американский юго-запад около трех сотен овец породы чурра. Однако, согласно устной традиции навахо, скотоводством они начали заниматься гораздо раньше: с первого дня своего появления на Земле. «С нашими овцами мы созданы были», – утверждает местный хатаалии – исполнитель ритуальных песен по имени мистер Желтая Вода. Одно из самых ярких преданий о возникновении племени навахо гласит, что когда божественная Меняющаяся Женщина родила овец и коз, ее околоплодная жидкость попала на землю, и на этом месте проросла трава, которой овцы питаются и в наши дни. Затем она создала людей – «дине», как называют себя сами индейцы навахо[10], – и отправила их жить среди четырех священных гор, в границах которых до сих пор расположены земли навахо. В качестве прощального дара она дала им овец.

Этот дар формировал культуру навахо примерно так же, как в свое время вода создавала каньоны. Внутренние часы навахо настроены на ежедневный выпас скота, а их календарь приспособлен под нужды сезонной миграции. Шерсть обеспечила индейцев легкой теплой одеждой, одеялами и коврами, и таким образом перевернула их материальную культуру. Необходимость защищать скот от воров повлияла на их архитектуру. Овцеводство изменило их рацион питания, отношение к природе и, возможно, даже метафизические представления. Одна женщина из племени навахо сказала писателю Кристоферу Филлипсу, что пастушество помогло ей лучше понять священный для всех навахо принцип хожо, что переводится как гармония. «Овцы заботятся о нас, дают нам все необходимое, а мы делаем все то же самое для них. Это и есть хожо. Каждый день, прежде чем пойти пасти овец, я молюсь духам, благодарю их за овец и за то, что они помогают мне делать свою жизнь более гармоничной». Когда в семье навахо рождается ребенок, родители часто закапывают пуповину в загоне, чтобы символически привязать новорожденного к овцам и родной земле. Более того, по мнению антрополога Рут Мюррей Андерхилл, в некотором смысле навахо, если мы их правильно понимаем, или, что более важно, как они сами считают, и правда пришли в этот мир вместе с овцами.

* * *

Ранним утром я сидел на складном металлическом стуле перед входом в свой хоган и ждал, когда кто-нибудь объяснит, что и как мне надо делать в первый день работы пастухом. Это была моя первая ошибка: как правило, пожилые индейцы не снисходят до объяснений наивным и любопытным белым. Они считают, что люди должны молча наблюдать за их действиями и таким образом всему учиться. Кроме того, Гарри и Бесси говорили исключительно на родном для навахо языке дине бизаад. Английским они владели не лучше, чем я – дине бизаад. Если не считать заезжавших к ним в гости детей, то единственным моим переводчиком был брат Бесси – большой пройдоха по имени Джонни, Ки либо Кит (как известно, навахо в течение жизни получают много разных имен). Обычно Джонни-Ки-Кит крутился где-то поблизости, но в то утро он уехал с другом на своем пикапе, сказав, что вернется через пять дней. Я остался единственным англоговорящим человеком во всей округе.

Мой хоган, как и все остальные хоганы, был обращен на восток, поэтому восходящее солнце било мне прямо в глаза. Услышав звон колокольчиков, я обернулся и увидел полчища выбегающих из загона овец. Позади них, опираясь на старый черенок от метлы, шла Бесси. Я сразу подбежал к ней. Своей палкой она нарисовала на земле большой круг, разделила его пополам прямой линией: ϕ, а затем сверху дорисовала еще один небольшой круг.

– Tу, – сказала она. Это было единственное слово, которое я знал на дине бизаад: вода.