Следы империи. Кто мы — русские?

«Согласно большинству отчетов, центральным и повторяющимся цементом ритуала в хлыстовских и скопческих общинах были кружения. Быстрое вращение тела вокруг своей оси вызывало измененные состояния сознания, иногда галлюцинации, судорожные припадки и другие психомоторные симптомы».

Эти радения часто заканчивались массовыми оргиями, которые противники сектантов называли «свальным грехом». Разумеется, православная церковь жестко осуждала подобное сообщество. Сектанты платили ей тайной ненавистью, но они ненавидели и государство, они его просто не признавали, ведь у каждой общины был свой царь и он же живой Бог, лидер, которому они поклонялись и повиновались беспрекословно.

Вот эта ненависть к православной империи и сближала сектантов с большевиками. Еще до революции они помогали революционерам по своим тайным каналам распространять нелегальную литературу, а когда красные пришли к власти, хлысты и им подобные были среди тех, кто ликовал, видя разрушения ненавистных им православных церквей.

Поэт Николай Клюев, представитель новокрестьянского направления и друг Есенина, был выходцем из сектантской среды. В 1919 году он пишет стихотворение под названием «Гимн Великой Красной армии», в нем есть такие строки:

Мы — красные солдаты.
Священные штыки,
За трудовые хаты
Сомкнулися в полки.
От Ладоги до Волги
Взывает львиный гром…
Товарищи, недолго
Нам мериться с врагом!

То есть поэт, связанный с хлыстовщиной, откровенно воспевал штыки, которые были направлены в сердце Святой Руси, для него эти кровавые штыки были священны.

Между тем общение с сектантами совсем не прошло даром для самих большевиков, их лидеры уловили нечто очень важное. Коммунисты поняли, что в ходе хлыстовских радений члены общин как бы теряли ощущение своего «Я», своей личности, они растворялись в мистическом коллективе, и именно это создавало ощущение освобождения от всех печалей и бед, дарило экстаз.

Вот такого-то растворения личности в массе впоследствии и добивались большевики-ленинцы, и им многое удавалось. Ну а своих невольных учителей-сектантов они вскоре стали преследовать с не меньшим рвением, чем православных. Конкуренты в деле зомбирования масс им были без надобности.

Кстати, того же поэта Николая Клюева, воспевавшего кровавый террор, расстреляли в 1937 году. В 20–30-е годы большевики также ставили дьявольский эксперимент по скрещиванию сектантов с Православием. Так появилась пресловутая «живая церковь», или иначе обновленчество. Официально это направление именовало себя «Православная церковь в СССР», с 1922 по 1926 год это движение было единственной официально признаваемой государственными властями церковной организацией, и главной ее задачей была борьба с патриархом Тихоном и верными истинному Православию иерархами.

В 1923 году в отчетном докладе начальник шестого отделения ОГПУ Тучков, в частности, писал:

«Отправив Тихона в другое помещение (Донской монастырь) и осевшись в бывшем патриаршем управлении, группа эта объявила себя временным высшим церковным управлением и обратилась к верующим с декларацией о том, что Тихон — государственный преступник. С этого времени в противоположность антисоветской политике Тихона начинается политика в духе Советской власти и поголовная замена старых тихоновских архиереев и видных попов своими сторонниками. Таким образом, в течение короткого времени, в 3–4 месяца, почти все тихоновские антисоветские аппараты, то есть архиереи и епархиальные управления, были заменены сторонниками ВЦУ. Этим самым было положено начало раскола православной церкви и перемена политической ориентации церковного аппарата».