Следы империи. Кто мы — русские?

Возможно, вера в Бога и есть тот секретный ингредиент, который лежит в основе уникального феномена русского воина. И даже годы государственного безбожия не смогли истребить этот дух. Незадолго до начала Великой Отечественной войны в Советском Союзе была проведена перепись населения. 60 % граждан СССР в самый разгар репрессий бесстрашно признали себя верующими. И пусть далеко не все советские солдаты носили кресты на поле боя. И не все молились перед атакой. Но жертвовали собой за Отечество и «за други своя…» точно так же, как деды и прадеды.

Не случайно министр пропаганды Третьего рейха Йозеф Геббельс писал:

«На протяжении всей своей истории русские всегда проявляли необычайное упорство и стойкость в обороне. Оборона — суть их национального характера… Русские не так уж сильно цепляются за жизнь. Они были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся».

И говорил он это вовсе не из уважения к противнику — нужно же было как-то объяснить своим солдатам, например, такие случаи.

Из письма немецкого артиллериста:

«Во время атаки мы наткнулись на русский танк Т-26 и тут же его подбили. Когда мы стали приближаться, из люка высунулся по пояс русский и открыл стрельбу. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их оторвало взрывом. И, несмотря на это, он палил по нам из пистолета!»

У военных теоретиков-философов есть такой термин — постгероическое общество. Они утверждают, что либерально-цивилизованная Европа после Первой мировой войны перешла в постгероическое общество, а Россия осталась в героическом.

Что есть постгероическое общество, как это проявляется? Подвиги для него нехарактерны. Постгероическое общество живет не героями. Оно живет собой, и поэтому любая война — это навязывание своей позиции, прагматичное использование ракет, а не защита своей Родины. И героическое общество — враг для них, ведь в нем люди должны совершить подвиг, который в них заложен традицией.

Герой — это не тот, кто обагрил свой меч кровью, а тот, кто жертвует собой. Как писала Марина Цветаева: «Добровольчество — это добрая воля к смерти». Это человек, который готов отдать жизнь «за други своя», за Родину, за веру. В постгероическом обществе отдавать жизнь не готовы. И при этом все западные исследователи отмечают главную тенденцию: как только общество переходит в стадию постгероического, значение религии нивелируется практически полностью. Религия всегда связана с героическим обществом.

Константин Александрович Залесский,

историк, журналист

Наши противники не могли не заметить еще одну особенность русского солдата, которая помогала выживать и побеждать. Ее гениально сформулировал военный историк Ростислав Фадеев еще в XIX веке:

«Всякий европейский батальон, раз опрокинутый, рассыпается, так что скоро не соберешь. Наш же батальон, при самой страшной неудаче, не разбегается почти никогда. Люди жмутся друг к другу и отступают толпой. Это значит, что русский солдат — не одиночный боец. Он — человек сомкнутого строя».

Плечом к плечу, спина к спине. За други своя. И история не раз подтверждала этот вывод.

Живой мост