Следы в сердце и в памяти

Первый случай происходил на космодроме Байконур. Сергей Павлович любил, освободившись от полигонной текучки, "отдохнуть", как он сам выражался, на волнующих его перспективных задачах. Он обычно заранее предупреждал о теме намечаемого разговора и назначал время встречи. Так было и на этот раз. Это не было отчётом о какой-то выполненной по его поручению работе, не было связано с подготовкой к обсуждению очередного проекта или особенностей предстоящего пуска. Прелесть подобных не очень частых бесед заключалась в свободном обмене мнениями, в ходе которого главный конструктор старался глубже вникнуть в специфические особенности тех или других специальных вопросов, а его собеседник обогащался идеями своего наставника.

Когда я вошёл в домик (он не жил в общей гостинице, а всегда занимал один и тот же деревянный домик, построенный по типу финских домиков), Сергей Павлович лежал на диване с какой-то книжкой в руках. Чуть приподнялся, отложил книжку на находящийся рядом стул, хотел присесть, но махнул рукой и сказал, что сегодня неважно себя чувствует.

- Ты не будешь возражать, если я буду разговаривать лёжа? - спросил он и, не дав возможности ответить, добавил: - Ну и хорошо. Возьми стул и подсаживайся поближе. Вон там, на столе, прихвати бумагу и карандаш.

Разговор касался тех ограничений, которые накладываются со стороны траекторий полёта к Луне на возможные даты старта, и связи между этими ограничениями и потребными энергетическими затратами, то есть сообщаемыми аппарату скоростями. Сергею Павловичу хотелось постичь закономерности механики этих сложных полётов, так как не очень любил те или иные утверждения принимать на веру. Да и чего греха таить, нравилось ему иногда блеснуть к месту знанием тонкостей перед какой-нибудь высокой аудиторией.

Наша интересная беседа вдруг была прервана появлением начальника секретной части экспедиции.

- Извините меня, Сергей Павлович, - бодро начал он, - я принёс вам список на премирование сотрудников за проведение срочных ночных работ согласно вашему указанию.

Сергей Павлович недовольно поморщился и присел на край дивана.

- Давайте ваш список.

Не успел он взглянуть на список, как тут же последовал вопрос:

- Почему нет визы технического руководителя?

- Я сейчас же после вас к нему подойду, Сергей Павлович.

- Вы что, порядков не знаете, Николай Иванович? - начал раздражаться Сергей Павлович. - Почему я должен вас учить таким элементарным вещам?

Не получив никакого ответа, он стал вчитываться в документ.

- Кто у вас занимается письмами? - с ещё большим раздражением спросил Сергей Павлович.

- Моисеева, Сергей Павлович, Анастасия Михайловна. Вы же её хорошо знаете.

- Я-то знаю, а вот вы, Николай Иванович, оказывается, не знаете своих сотрудников. Взгляните, что здесь написано, - и Сергей Павлович встал с дивана, подошёл вплотную к Николаю Ивановичу, поднёс бумагу прямо к его лицу и ткнул пальцем в какую-то строчку текста.

- Моисеева, - медленно прочитал Николай Иванович, - тут всё верно написано, Сергей Павлович, уже не совсем уверенно добавил он.

- Посмотрите же на инициалы, раскройте шире ваши глаза, - прикрикнул Сергей Павлович.

Увидев ошибку, Николай Иванович попытался оправдаться:

- Это машинистка второпях вместо А. М. простучала А. С., мы сейчас это исправим.

Но Сергей Павлович уже закипал:

- Послушайте, Николай Иванович, если документ приносите мне на подпись вы, вы и отвечайте за всё, что здесь написано. Пора бы это усвоить. Или вы только исполняете роль курьера между машинисткой и мною? Вы что, не понимаете, что это финансовый документ?

Николай Иванович растерялся, как-то сник и стоял, как напроказничавший мальчишка. Между тем Сергей Павлович продолжал распаляться всё больше. Было видно невооружённым глазом, что он ищет, к чему бы ещё придраться, и нашёл-таки ещё несколько мелких, ничего не значащих ошибок. Дальнейшее я бы не взялся описывать в деталях, поскольку и в словах, и в поведении было слишком много эмоций, которые я не в силах передать. Мне крайне неловко было находиться там и наблюдать за происходящим, но повернуться и уйти тоже не решался. После града довольно сильных выражений Сергей Павлович в ярости скомкал несчастную бумажку или разорвал её - точно не помню - и бросил в лицо побледневшему, как воск, Николаю Ивановичу. Обвинив его в безответственности, сказал, что снимает его с работы как никчёмного руководителя, и чтобы тот отправлялся завтра же по шпалам в Москву с этой неумеющей печатать машинисткой. Должен сказать, что многие из нас таким же способом неоднократно "отправлялись по шпалам" в Москву (только никто ни разу так и не тронулся с места).

Я стал опасаться, как бы с Сергеем Павловичем не случилось плохо, ведь всего несколько минут тому назад его что-то сильно мучило, и он лежал на диване практически больной. Грозно вскинув глаза снизу вверх, он напоследок охрипшим голосом произнёс:

- Долго вы ещё будете стоять передо мной с этой паршивой бумажкой? Отправляйтесь сейчас же к себе и переделайте всё, а я подумаю, кем вас заменить.