Следы в сердце и в памяти

- Мы, то есть фрёйляйн Рената и я, - и, немного подумав, добавила: - Что вас интересует, господин офицер?

- Мы с женой здесь будем жить, вот вам предписание от военного коменданта, - говорил полковник тоном, не допускающим никаких возражений. - Покажите нам самую большую комнату, - потребовал он у удивлённых женщин.

Я наблюдал за всем происходящим из дальней комнаты, стоя у открытой двери. Тут полковник заметил меня и в такой же грубой манере продолжил разговор, указав пальцем на меня:

- А это кто такой?

Я не спеша подошёл к ним, на ходу подбирая слова, и представился:

- Здравствуйте, я друг этой семьи. Чем могу помочь?

Произнося эти две-три простенькие фразы, я больше всего старался следить не за правильностью построения речи, а за произношением. Номер удался, полковник принял меня за немца и тут же сделал грозное предупреждение:

- Пока я здесь живу, никто к вам не должен приходить - ни знакомые, ни друзья. Вы меня поняли? - спросил он, поочередно оглядев каждого из нас и сделав указательные жесты пальцем.

Женщины стояли в полной растерянности и смотрели то на меня, то на непрошеного гостя. Надо было что-то предпринять, и я решил, что нечего играть в кошки-мышки, ситуацию надо прояснить, а потому, перейдя на русский, объяснил ему:

- Вы извините меня, товарищ полковник, я немного пошутил. В действительности, я живу здесь уже два месяца, вот моя комната. Вероятно, произошла какая-то ошибка, что вам дали направление сюда же.

- Вот что, молодой человек, - со злостью начал полковник, - во-первых, я никаких шуток над собой не позволю. Во-вторых, попрошу немедленно освободить комнату, я завтра сюда приеду с женой. И, в-третьих, попрошу здесь больше не появляться, если не хотите нарваться на неприятности.

От такой тупой солдатской наглости я тоже начал закипать и, несмотря на большую разницу и в возрасте, и в положении, ответил ему в таком же резком тоне:

- Не вам решать, где мне бывать, а где нет. Вы многое на себя берете.

- Ах так, - грозно прорычал полковник, - я завтра же тебе устрою такую жизнь, что в два счёта вылетишь туда, откуда приехал. Молокосос! - закончил он свою тираду. Теперь он перешёл на ты.

- Вы не оскорбляйте меня на том только основании, что вы полковник. Я не ваш солдат или офицер и могу дать хорошую сдачу.

Женщины следили за нами, не понимая сути разговора, но на их лицах можно было прочесть большую тревогу за происходившее в их квартире. Я уже писал, что из-за мягкости характера могу многое перетерпеть, но не наглость и хамство. Хорошо понимая, что такой идиот может мне многое испортить, я, тем не менее, не мог проглотить подобные оскорбления. Я чувствовал, что в ход могли пойти руки.

- Заруби себе на носу - я не привык бросать слова на ветер. Считай своё пребывание здесь законченным, - продолжал свои угрозы полковник. - Скажи-ка мне, как тебя зовут и где ты работаешь?

- Во-первых, полковник, мы с вами не знакомы, а у приличных людей принято в таких случаях обращаться друг к другу на "вы". Во-вторых, знать вам моё имя совсем не обязательно. И ничего со мною вы не сделаете. Вы даже не понимаете, что вмешиваетесь не в свои дела.

- Ну, посмотрим, посмотрим, что ты запоешь завтра, - ухмыльнулся всесильный полковник и напоследок добавил: - Объясни всё им, - кивнул головой в сторону женщин, - и чтобы комната завтра была свободной, - и с этими словами круто повернулся и пошёл к выходу, но, сделав пару шагов, опять вернулся.

- Покажите мне комнату, - потребовал он непререкаемым тоном, обращаясь на немецком к женщинам.

Те открыли дверь и предложили ему осмотреть комнату. Полковник только взглянул, не войдя в неё, и тут же спросил:

- Какие ещё комнаты у вас есть? Покажите.

Пожилую немку даже передернуло от такой бесцеремонности, но она, выдержав небольшую паузу, с достоинством ответила:

- Извините, господин офицер, но это наши личные комнаты, там мы сами живём, мы их не сдаём.

Поведение нашего полковника напомнило мне сцены из наших фильмов военного времени, в которых показывалось, как цинично, по-хамски вели себя немецкие солдаты на оккупированных территориях.

- Тогда я сам их осмотрю, - отрубил полковник и двинулся по коридору.

Бедная фрау Эльза, как могла, попыталась его опередить и, открывая двери, стала показывать свою комнату, комнату Ренаты, кухню, ванную.

- Больше тут никто не живет? - последовал ещё один вопрос.

- Нет, только мы вдвоем, - ответила немка.

- Та первая комната самая большая. Мы будем жить там, - сообщил полковник свое окончательное решение и, даже не попрощавшись, ушёл, с силой хлопнув дверью.

Когда мы немного пришли в себя, я передал фрау Эльзе и Ренате суть моего с ним разговора, и мы вместе стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Обе они страшно боялись возможных осложнений, не одобрили мою вспышку и считали, что я должен извиниться перед полковником. Они считали, что и я, и они виноваты в том, что я у них живу без регистрации в комендатуре, что и послужило причиной появления здесь этого полковника. С этим доводом нельзя было не согласиться, но от извинения я категорически отказался.