Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

По просьбе Нибура его сводили в крепость, расположенную на горе Гумдан. Там живут члены семьи имама, тогда как сам имам основную часть времени проводит в одном из своих дворцов. Пушки расположены на стенах или прямо на песке в воротах. На некоторых орудиях Нибур разглядел надписи. Вдруг он невольно вздрогнул, увидев на гаубице надпись: «Georg Gelos gos mich 1513»[13].

Затем Нибур спустился в предместье Саны, нанося на карту и записывая в дпевник каждую географическую деталь. Повсюду в Аравии вода — редкость, а здесь она свободно стекает с горы Пук-кум. «Как странно, — думал Нибур, — что парод, обрядность которого основана на омовении, чаще всего лишен воды. Где вода в пустынях? А ведь молиться приходится и там. Нет ли в этом противоречии какой-то закономерности? Возвести недоступное в обязательное — разве в этом не ощущается божественная воля?»

К религии в Сане, как, впрочем, и повсюду на аравийской земле, относятся очень серьезно. Каждую пятницу, считающуюся у мусульман праздничным днем, имам посещает большую мечеть. Столь грандиозной процессии Нибур еще не видел. Сначала маршируют солдаты, затем в роскошном паланкине несут имама, которого сопровождает местная знать — человек шестьсот гарцуют на красавцах скакунах, остальные идут пешком. В голове и в хвосте процессии несут знамена, увенчанные серебряными наконечниками, в которые заключены амулеты. Завершают шествие толпы простого люда. При приближении имама к мечети солдаты дают несколько ружейных залпов. После молитвы знатные всадники соревнуются между собой в верховой езде.

Нибур, Бауренфейнд и Крамер начали подумывать об отъезде — ведь в Мохе готовилось к отплытию английское судно. Согласно ритуалу, да и по велению души, они нанесли прощальный визит имаму. На этот раз прием происходил скромно. Имам сидел не на троне, а на плетеном стуле, будто взятом напрокат в какой-нибудь европейской загородной вилле, и в зале были лишь Факих Ахмед и семеро рабов-телохранителей. Имам держался просто и с интересом рассматривал все заморские диковинки, которые они по просьбе Факиха Ахмеда принесли с собой. Нибур и его спутники быстро освоились, перестали чувствовать напряжение. Имам расспрашивал о жизни в Европе, о торговле, пауке и искусстве европейских стран. Чужая земля, чужие люди, чужой язык, а как. оказывается, близки могут быть их интересы, — приходило на ум Нибуру.

Имам достал шкатулку, в ней лежали лекарства — подарок какого-то заезжего англичанина. Теперь оживился Крамер. Он знал название каждого снадобья и его назначение. Имам радовался, как ребенок, и велел рабам все это записывать.

Каждому из европейцев имам подарил традиционный наряд знатного йеменца: тюрбан, длинную льняную рубаху, шаровары, тунику с большим поясом, за которым йеменцы обычно носят кривой кинжал, джамбию, и четки. Тюрбан был так огромен, что давил на шею и даже на плечи. Чулок в Йемене никто не носил, и туфли надевались на босу ногу. Позднее неизвестный художник изобразил Нибура в этом пышном наряде.

Поцеловав имаму руку и сердечно распрощавшись с Факихом Ахмедом, европейцы покинули дворец. Перед отъездом из Саны они неожиданно получили письменное распоряжение имама доле Мохи выплатить им 200 талеров, что тот впоследствии и сделал с величайшей неохотой.

Новая беда

26 июля 1763 года путешественники отправились в обратный путь в Моху. Они боялись, что английское судно отплывет в Бомбей до их возвращения, поэтому избрали кратчайший путь через горы. К тому же новый путь обещал и новые впечатления. Нибур продолжал уверять своих спутников, что здесь путешествовать не опаснее, чем в Европе: к климату они привыкли, за плечами у них благословение самого имама, материализованное, кстати, в письменных повелениях. Да, все это было так, по неведомая земля готовила им все новые и новые сюрпризы. Почти беспрерывно шли дожди, застилая и горы, и ущелья, и вереницу людей, упрямо шагавших по узкой тропе меж крутых скал. А дорога все время вела вверх, так что даже верблюды и ослы спотыкались и требовали отдыха.

В каком-то узком ущелье они застряли надолго: впереди зиял провал, размытый водой. Погонщики предложили вернуться в Сану и оттуда идти старой дорогой — через Таиз. Нибур избрал другой выход — засыпать провал камнями. Эта работа заняла несколько часов. Огромные камни с трудом можно было сдвинуть с места, люди от усталости валились с ног, стоял неумолчный грохот, на пих то и дело обрушивался ливень. Погонщики и проводники сначала с интересом наблюдали за странным занятием европейцев и, лишь увидев, что оно дает какие-то результаты, предложили свои услуги — за плату, конечно. В конце концов препятствие было успешно преодолено.