Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

В Геттингенском университете еще ощущалось влияние Михаэлиса, лекции по ботанике читал Мюррей, по минералогии — Гмелин. Законодателем в области медицины и естественных наук все больше становился профессор Иоганн Фридрих Блуменбах, сумевший собрать вокруг себя талантливых учеников. Среди них — Ульрих Зеетцен и такие всемирно известные в будущем географы и путешественники, как Александр Гумбольдт, Георг Лангсдорф, Фридрих Хорнеман. Работы Блуменбаха по зоологии, анатомии и физиологии поражают современников новизной, недаром впоследствии он войдет в историю науки как один из основоположников сравнительной анатомии и антропологии, по его книгам будут учиться студенты всей Европы, а предложенная им классификация человеческих рас сохраняет значение до сих пор. Своих учеников он вовлекает в научные дискуссии и исследования с момента поступления их в университет. Зеетцен и Гумбольдт — в первых рядах защитников новых теорий, и Блуменбах всячески покровительствует им.

Страстный, живой, честолюбивый, Зеетцен не только успевает справляться с университетской учебой, но и совершает несколько поездок по горным районам Германии для сбора растений и минералов, много печатается в научных изданиях Геттингена по проблемам естественных наук и статистики.

Казалось бы, благополучное детство, безбедная юность должны были способствовать воспитанию характера спокойного, уравновешенного. Но жизнь не всегда подвластна логике, и в Геттингене молодой Зеетцен поражал окружающих нервозностью и болезненным самолюбием. Если признать, что гипертрофированное самолюбие свидетельствует о сознании собственной неполноценности, то тогда откуда эта неполноценность? Возможно, Зеетцен ее подсознательно ощущал из-за своей внешности — маленький рост, очень некрасив, тщедушен. Не от этого ли ему все время надо было заниматься самоутверждением — на занятиях в университете, в научных дискуссиях, в печати?

Вместе с Гумбольдтом Зеетцен принимает участие в организации Физического общества, вместе они проводят практические исследования в области ботаники, геологии, минералогии.

— Как много еще непознанных сил таится в природе! — говорил Гумбольдт. — Их использование даст тысячам людей пищу и занятие. Наблюдения над природой вызывают у меня сладостное предчувствие бесчисленных открытий.

Тогда-то и возникла у Зеетцена мечта — проникнуть в Центральную Африку, в самые недоступные ее районы.

Годы в университете промелькнули быстро. В 1789 году Зеетцен защищает диссертацию. Но странное дело: чем больше он совершенствовался в медицине и естествознании, тем меньше ему хотелось быть врачом или естествоиспытателем. Сидеть на месте и лечить больных или производить опыты над растениями казалось ему слишком прозаическим занятием в век, когда в мире существовало еще столько неведомых земель. Зеетцена буквально лихорадило от неудержимого стремления к странствиям, к открытиям.

И он решился на откровенный разговор с отцом.

— Когда же наконец ты приступишь к врачеванию, Ульрих? — спросил его однажды отец. — На нас в Евере эпидемии обрушиваются одна за другой. Ты бы мог принести облегчение своим согражданам.

— Не сердитесь, отец. Я не знаю, что со мной, но все во мне противится врачеванию. Я не призван к оседлости, постоянству. Будни — не моя стихия. Меня гложет одна лишь страсть — прославить свое имя. Я чувствую, что способен сделать для родины что-то очень значительное.

— Рвение твое похвально, сын мой. Но как часто за словами не следуют дела! Что же ты намерен предпринять?

— Путешествовать! — выпалил Зеетцен и лихорадочно забегал по комнате. — Да, да, путешествовать.

— И далеко? — Отец явно не принял его слова всерьез.

— В Саксонию, Баварию… Австрию.

Не мог же он сразу сказать отцу: «В Африку», тот бы, пожалуй, принял его за сумасшедшего.

— Ну что ж, это дело возможное. Но только поездки такого рода должны иметь некоторые практические цели. Какие же?

И тогда Зеетцен развернул перед отцом грандиозные планы совершенствования горного дела в Германии.

В доме по-прежнему царило благополучие. Двое других сыновей к тому времени уже стали на ноги. Один, Петер Ульрих, окончил духовную семинарию, получил приход и обзавелся семьей. Другой, Отто Даниэль, превратился в солидного коммерсанта. Странные идеи Ульриха Яспера были восприняты отцом спокойно.

Вскоре Зеетцен отправился колесить по немецким землям.

Сначала он поехал на Рейн, потом в Нижнюю Саксонию, Баварию, Вестфалию, собирал травы, минералы. Весь 1791 год он провел в Вене, затем побывал в Гамбурге и Бремене и, наконец, вернулся в Евер.

В германских государствах в это время быстрыми темпами развивались горное дело и обрабатывающая промышленность, химия, биология. В 1765 году в саксонском городе Фрейберге была открыта первая в мире Горная академия. В 1785 году в Германии заработала паровая машина.