Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Вскоре фон Цах торжественно вручил Зеетцену секстант, хронометр в золотом корпусе, рассчитанный на любые перепады температур, три искусственных горизонта, два ватерпаса, подзорную трубу со штативом, морской компас и прочее снаряжение, необходимое для путешествия. Времени для практического освоения всех этих инструментов почти не было. Однако это не смущало фон Цаха. Карстен Нибур, располагавший сложнейшими приборами самого Майера, всему научился сам во время путешествия и добился отличных результатов; их высоко оценили французские ученые во время египетской экспедиции Бонапарта.

В феврале 1802 года правившая Евером княгиня Августа-София предложила Зеетцену как камер-асессору государственную службу с хорошим жалованьем и с перспективами продвижения по служебной лестнице. Но уже ничто не могло удержать его на родной земле.

План Зеетцена тем временем отослали Карстену Нибуру. Тот не замедлил откликнуться. План он одобрил, но внес в него несколько существенных поправок. Во-первых, он считал ненужным длительное пребывание в Константинополе: арабскому языку там научиться нельзя, об Аравии сведений не получить. Во-вторых, в Африку, по мнению Нибура, следовало бы проникать тем путем, который избрал Хорнеман, то есть из Триполи через Феццан к Борну, что на Нигере. И, в-третьих, ему казалось опасным намерение Зеетцена выдавать себя повсюду за мусульманина. При малейшей оплошности это могло грозить даже смертью. Нибура, так же как и фон Цаха, беспокоила самоуверенность Зеетцена.

Казалось, все вокруг сговорились, чтобы пугать его, Зеетцена, всевозможными ужасами. Буквально перед самым отъездом на Восток, когда он вернулся в Евер, чтобы попрощаться с родными и оставить некоторые деловые распоряжения, решительно взбунтовалась семья. Старший брат, рассудительный и осторожный пастор, всячески отговаривал его от поездки. От этого Зеетцен нервничал и раздражался.

— Я уже ничего не могу изменить, — доказывал он. — Я столько лет обдумывал это путешествие и не откажусь от него ни за какие деньги, решение мое твердо! Понятия о счастье у смертных бесконечно различны. Счастье Петера — в служении богу, счастье Отто — в коммерции, мое — в странствиях. Воздадим должное Друг другу!

Ссориться с семьей он не мог: ему необходима была помощь братьев, притом немалая.

Он поручил братьям продать его земельный участок, мельницу, дом, сад, амбары, склады, печи для обжига известняка и позаботиться о судьбе работников. Зеетцен сжигал за собой мосты, и ему было совершенно неважно, принесет эта распродажа прибыль или убытки. Только книги он хотел сберечь для. себя. В то время в Германии домашние библиотеки встречались не часто: консервативная часть бюргерства усматривала в них развращающее французское влияние, а те, кто понимал ценность книг, не имели денег на их приобретение, ибо книга считалась предметом роскоши и стоила очень дорого. Поэтому со своей библиотекой Зеетцен и не помышлял расставаться навсегда. Часть книг он брал с собой, а остальные умолял братьев сохранить ему на будущее. Свою естественнонаучную коллекцию, насчитывавшую около 40 тысяч экспонатов, Зеетцен решил подарить герцогу Ольденбургскому. В конце концов братья согласились исполнить все распоряжения и просьбы Зеетцена, а пастор снабдил его картой Палестины, но не столько для того, чтобы Ульрих пользовался ею, сколько в надежде получить уточненный ее вариант.

И вот окончены все расчеты с семьей, с домом, с отечеством. Прошлого как будто и не было, впереди ждет романтический Восток. Но тут происходит нечто совершенно неожиданное. Зеетцен, неистово устремленный в бурное будущее, изучивший ошибки своих предшественников, закаливший волю и приучивший себя к любым физическим неудобствам, воспитавший в себе мужество и выдержку, вдруг теряет присутствие духа и впадает в дикий, неосознанный страх. Однажды ночью ему приснился бедуин. Посреди огненно-желтой пустыни и синего неба он мчался на лихом скакуне. Бурнус его то белым, то синим, то коричневым шлейфом расстилался далеко позади, а в руках блестела кривая сабля. Что это — мрачное предчувствие? Страх перед неизвестностью?..

Начало пути

13 июня 1802 года вместе со своим спутником Якобсеном, человеком энергичным, атлетического телосложения, Зеетцен через Геттинген, Дрезден, Прагу отправился в Вену. Отныне Европе предстояло следить за его путешествием: Ксавер фон Цах с первого же дня стал печатать материалы Зеетцена и о Зеетцене в своей «Ежемесячной корреспонденции».

Счастливый случай свел Зеетцена перед отъездом в обсерватории фон Цаха с венгерским астрономом Паских, который тем же маршрутом возвращался к себе домой. По дороге он научил Зеетцена пользоваться астрономическими приборами и дал ему немало полезных советов. Во время остановки в Вене оба они были радушно приняты тамошним научным миром.

Дальнейший путь вел через Венгрию, Сербию, Валахию, Молдову, Бессарабию.