Следы всегда остаются

Лейтенант Никулин вновь пересмотрел аккуратно подшитые пропуска за июнь. «Пропуска на шелк нет. Что если его и не было и Зубенко обманывает меня?» — подумал Никулин и вызвал секретаря-счетовода Валю Игнатову.

— Прошу вас проверить, кому был выписан пропуск номер 146.

Через несколько минут она прибежала и, давясь слезами, проговорила:

— Я не могу вам сказать. Книжка с корешками исчезла.

— Идите, ищите, — спокойно потребовал Никулин.

— Я везде искала, — отвечала Валя, — но ее нет.

Никулин смотрел на девушку. «Уворован не только пропуск, но и книжка с корешками. Значит, один из преступников здесь, в конторе. Но кто же он?»

— Вы можете идти, — строго сказал он Игнатовой.

«Неужели Крамов?» — снова с неприятным чувством подумал Никулин.

Подозрения Никулина основывались на внушительных выводах. Так бывает в следственной практике: не прямые, но какие-то косвенные улики указывают на одного человека. Происходит это в нескольких случаях сразу и заставляет задумываться над тем, чтобы заняться расследованием только этих фактов и никаких других.

III

Обо всем этом Никулин доложил майору Бородину.

— Да, утешительного ничего нет, — ответил Бородин. — Значит охранник признает, что мог выпустить машину без пропуска?

— Говорит, что в спешке все могло быть, хотя и маловероятно.

— А для чего уворованы корешки?

— Мне кажется, необходимо поговорить прежде всего с Крамовым.

— Так, еще?

— Крамов, возможно, натолкнет на мысль.

Бородин посмотрел на Никулина. Лейтенант понял, что Бородин уводит его от этой мысли. Когда он рассказывал о Крамове, майор, казалось, не слушал его и только отвечал односложно:

— Так, так, еще.

Теперь он совсем уклонился от разговора о Крамове и сообщил, что посылает в помощь младшего лейтенанта Майбороду, который обычно занимается непорядками на рынке.

— Связь с линейным отделением я держу регулярно, и как только будет что-нибудь новое, я вам сразу сообщу, — сказал Бородин. — Результаты поездки в Харьков на фабрику вам известны?

— Нет, товарищ майор.

— Погрузка у них произведена правильно. Контейнер был загружен полностью и на полную сумму, как указано в счете, который они выставили «Обллегсбыту». Похитителей нужно искать у нас и искать лучше, — добавил Бородин строго.

Ранним утром младший лейтенант Майборода отправился на «толкучку». День только начинался, а огромная площадь уже шумела, как развороченный улей. Слышались бойкие голоса продавцов, веселый смех группы молодежи, столпившейся у столика «предсказателя» счастья с красноносым попугаем на плече. Юноши и девушки явно потешались над незадачливым факиром. Они не верили в гортанные возгласы птицы, в безграмотные ленточки письма. Им было весело, потому что за плечами восемнадцать лет и такое хорошее утро, а перед глазами — чудище. В центре рынка в два длинных ряда стояли продавцы старых вещей. К ним редко кто подходил. В самом конце рынка разместились и мебельщики. Острый глаз лейтенанта заметил, что среди продавцов мебели прохаживаются какие-то подозрительные люди и показывают из-под полы вещи. Чаще всего это были лоскуты отрезов шерсти, шелка, дамские туфли.

Майборода знал секрет толкучки давно. И от его внимательного взгляда не ускользало ничего. Он хорошо видел, кто продавал свои личные вещи, ненужные в хозяйстве, от него не ускользали и те, кто сбывал чужое, по поручению, из «любви к искусству». Эти почему-то стремились торговать в наиболее малолюдных местах, чаще всего в районе продажи мебели. Майборода зашел в комендатуру рынка. Там были работники милиции других отделений. В нескольких словах сообщив им о краже шелка и шерсти, он попросил работников милиции обратить особое внимание на место, где продавалась мебель. Сам он несколько раз прошелся вдоль ряда, где продавали женские платья, кофточки, занавески, портьеры, по пути он заглянул в ряд, где продавали мужские костюмы, пальто и головные уборы. Он подходил, приценивался, торговался, но, не договорившись о цене, искал других. Были случаи, когда ему с трудом удавалось отбиваться от назойливого продавца. Долго ходил Майборода и среди «мебельщиков» и «обувщиков», бродил среди тех, кто продавал разные железки, электрические провода, букинистическую литературу.

И вот, проходя в третий раз через ряд «мебельщиков» и прицениваясь к трем венским стульям допотопного образца, он заметил у одной женщины маленький кусочек блестящей шелковой ткани, которую она показывала из-под полы. Майборода осторожно подошел к ней и, незаметно кивнув ей — мол мы свои люди, — сразу спросил, сколько она хочет получить за шелк.

— Здесь пять метров, — отвечала женщина. — Хочу триста пятьдесят, но для такого, как вы, могу и… — она лукаво улыбнулась.

— Многовато, — шутя ответил Майборода, — да и шелк неважный.

— Дешевле не отдам, сама за такую цену купила.

Майборода взял в руки отрез тонкой прозрачной ткани и стал внимательно рассматривать его.

— Цвет немного не подходит, — как бы оправдываясь, говорил он. — У вас другого нет? — Кивком головы он показал на кошёлку, которую держала женщина.

— Нет, у меня только такой.