Слэн

Возможно, теперь ты начинаешь понимать, почему я баловала этого идиота Инезио все эти годы, даже позволила ему зваться моим именем. Его сходство с Пта до мельчайших черточек сослужило хорошую службу. А теперь, Лоони, я должна идти. Я забираю его в апартаменты принца Инезио. Там он некоторое время будет приходить в себя, до завтра. Мне это нравится даже больше, но меня беспокоит материал времени и необходимость бороться за равновесие.

Она повернулась: каменная дверь отворилась и вошли четверо мужчин. Они упали на колени, затем встали и подняли тело Холройда. Богиня последовала за ними к двери, затем остановилась и повернулась.

— Я хочу предостеречь тебя, — сказала она мягко. — Я вынуждена использовать тебя как круг власти, и в результате этого, впервые за многие века, ты обладаешь небольшой властью. Не оставляй свое тело. Время от времени я буду возвращаться, и, если найду тебя отсутствующей, я уничтожу твою оболочку. Не буду говорить, насколько это будет фатально для тебя. В этом случае ты будешь зависеть от силы, которую ты имела и которая постепенно ослабнет. И в конце концов у тебя не останется сил, чтобы оставить любое тело, в которое ты войдешь, поэтому тебе придется умереть с ним после длительного периода агонии. Как ты понимаешь, ты не сможешь вселиться ни в чье тело во дворце без того, чтобы я этого не узнала…

— И еще! — улыбка Инезии была насмешливо-обещающей. — Я знаю, что ты тешишь себя призрачной надеждой, что Пта приведет в порядок свои чары, с тем чтобы поймать меня в западню. Если я обнаружу такую ловушку где-нибудь вдоль линии — а я уверяю тебя, что узнаю об этом немедленно, — я тотчас уничтожу настоящее тело Пта и попытаю успеха вновь, в его следующем перевоплощении. Но я не потерплю неудачи. Я буду единственным и вечным правителем Гонволана. Я оставляю тебя наедине с этой приятной мыслью.

Последние слова она бросила, уже выйдя за дверь. Помещение вновь погрузилось во тьму.

В течение длительного времени брюнетка лежала почти без сознания на полу, ощущая только сырой камень и гнетущую тяжесть цепей. Наконец сформировалась мысль: хвастливая дура Инезия! Так он в апартаментах принца Инезио. Да, Инезия, ты права. Сейчас у меня появилась небольшая сила. Достаточная, чтобы убить его сейчас, с тем чтобы он мог родиться снова.

Тяжело было выходить из тела, тяжелее, чем она надеялась. Усилие сберечь свою человеческую оболочку поглотило слишком много сил из ее истощенных ресурсов. В тюрьме было слишком холодно. Каждая минута жизни, каждый градус тепла должен был оплачиваться.

Но она вышла, и знание того, что ее тело лежит внизу, в непроглядной темнице, охватило ее. В этом мраке бесполезны были глаза, уши, даже прикасания, только то великолепное, полное жизненной радости могущество, которое было самой сердцевиной ее сущности.

Было время, очень давно, когда ее тело оставалось контролируемым на расстоянии, когда она выходила из него. Но сила, дававшая ей такую возможность, покинула ее. Пройти сквозь стены было достаточно легко. Дорогу она узнала. Как часто в далеком прошлом она выплывала через ту глубину утеса, вонзаясь в воду, которая подхватывала самоубийц и благополучно опускала их на скалистый берег, вынося из моря на высоком приливе…

Теперь медленнее! Чувство воды было теперь ближе и сильнее. Слишком сильным. Она должна быть дальше. Вот и береговая линия; вода тянула ее дальше в море, а потом к берегу. Дважды происходило еще что-то, чувство отличалось. Но каждый раз оно было таким слабым, смерть наступила слишком давно.

И затем… у нее появилось тело. Невозможно было сказать, как долго девушка была мертвой, но аура жизни, которая истекала из ее бесчисленных клеток, была сильной, почти грубой, по сравнению с мягким давлением моря и суши… Лоони парила невидимо, и затем она оказалась внутри, ее существо растекалось по мертвым нервам. Тело облегало ее, сопротивляясь жизни всей силой вялого механизма. Это было похоже на движение в растекающемся песке. Смерть для человеческого существа была окончательной и завершенной.

Как долго она лежала там, в безвременной ночи, она не могла определить. Не было времени, только это бедное, истерзанное тело и успокаивающая определенность смерти.

Сознание жизни пришло впервые в неровное пульсирование воды, разбивающейся о скалистый берег. Затем появилась пульсация, которая была более болезненной, так как она поддерживала ее своим сознанием и ждала. Медленно, постепенно она чувствовала гальку, камни и песок, давящие на ее новое тело. Затем пришло движение. Ноги подтянулись под действием сокращения мышц, руки напряглись.