Слепая любовь

Но она, одним взглядом утихомирив великовозрастных мальчишек, встала и произнесла такую проникновенную речь о Дениске Грязнове, что ни у кого не возникло даже и мысли принять ее слова легкомысленно. Ни для кого не было секретом, что Ирина знала Грязнова-младшего ровно столько же лет, сколько и его дядьку, но, относя себя все-таки к старшему поколению, то есть к Шурику и Славке, смотрела на Дениску как на сына либо младшего брата. То есть практически по-родственному… В общем, даже компьютерный гений «Глории» Максим, о непрошибаемой твердокаменности коего можно было саги слагать, ибо он казался напрочь лишенным нормальных человеческих эмоций, — короче, и невозмутимый Макс прерывисто засопел, машинально стряхивая со своей разбойничьей бородищи несуществующие крошки. Что же говорить о других-то, едва не прослезившихся?.. И если до сей минуты еще оставались те, кто полагал, что в углублявшихся конфликтах в славном семействе Турецких была изрядная вина Ирины, и они немедленно простили ей такие нелепые, черт возьми, свои заблуждения…

Турецкий переглянулся с Головановым, и оба, без тени юмора, многозначительно покачали головами. Вот, мол, на что способна женщина, когда она… Или нет, когда у нее… Словом, когда ее душа парит от переполняющих чувств. А еще у Сани юркнула мыслишка: «Неужели тебе, старому дураку, потребовалось потерять столько драгоценного времени, чтобы понять эту простую, в сущности, истину?» Но самое, пожалуй, забавное было в том, что, переглянувшись с Севой, он увидел, что и тот подумал об этом же. У Севки ведь тоже дома серьезные нелады… Да, таки прав библейский Соломон Давидович, сказав, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем…». А все мужики одинаковые…

И они выпили.

— Ну вот и все, и достаточно, — твердо заявила Ирина, словно давая всем понять, что даже траурное мероприятие, вне зависимости от степени его значимости, может легко перерасти в обыкновенную пьянку, характерную для любых, преимущественно мужских, застолий. — А ты, Шура, не хочешь ли рассказать о том предложении, которое получил сегодня?

— Что, работенка появилась?

Оживились мужики. Ну да, лето же, проклятый мертвый сезон. Ревнивые жены и мужья, как когда-то выразился старина Макс, разбежались по «канарским бермудам», квартирными кражами занимается сонная милиция, а приезжие VIP-персоны обходятся исключительно собственными, балдеющими от безделья бодигардами. В такое время поневоле приходится думать о вынужденных отпусках.

— Не бог весть что, но… На безрыбье, как говорится, или на худой конец…

— Опять худой… — печально вздохнул, рассмешив народ, Филипп.

А Александр Борисович пересказал в общих чертах суть просьбы профессора Осипова. Сыщики поскучнели. Думали, действительно, а тут…

— Похоже, хлопот предстоит немало, а доходу — пшик, — пробурчал простодушный Филипп Агеев.

— Вам-то чего? — прошамкал что-то жующий Макс. — Это, вижу, главным образом по моей части… А у меня, если изволите слышать, господа-товарищи, уже основательно зависла парочка компов. Пора менять, профилактикой уже не отделаешься.

— Ну, значит, что заработаем, то и отдадим тебе на технику. — Турецкий пожал плечами. — Без этого нам тоже никуда.

— Ну, если только на этих условиях… — легко согласился Макс. Но, помолчав, задумчиво добавил: — Только врете ведь, заработаем-то копейки. А там и что-то первоочередное найдется, не знаю, что ль?

— Не занудствуй! — перебил его нытье Голованов. — Чего ни заработаем, то твое. Борисыч, ты уж сам продумай тогда, планчик сообрази какой-никакой, ну чтоб все путем…

— Завтра же и прикинем… Я говорил вам, что созванивался со Славкой?

— Был разговор, — подтвердил за всех Макс. — А шеф и сам недавно звонил, слова произнес, понятное дело. Но оптимизма в речах мы не уловили.

— Да уж какой оптимизм… — пробормотал Турецкий, снова возвращаясь к мысли о том, что сам себе навязал черт знает что и до Славки этим летом, кажется, опять не добраться. Вот и вопрос с «Глорией» нужно было бы как-то с ним утрясти.