Слепая месть (Любовь рикошетом, или Правило бумеранга)

Проходится по воспаленной коже грубой мочалкой, а потом, с раздражением откинув ее в сторону, руками, растирает ароматное мыло, по моему израненному телу. Ощутимо вздрагиваю каждый раз, когда он задевает особо чувствительные точки, но позволяю ему вымыть воспаленные раны. Проходит рукой от выпирающей косточки у основания шеи до ягодиц, не спускаясь ниже, но ловко маневрирует на самой грани, поэтому я, каждый раз, сжимаюсь, боясь продолжения, но он аккуратно возвращается назад, отмывая от въевшейся грязи выступающие лопатки…

– Спасибо, – впервые, шепчу ему, но он, словно не слышит, продолжая молча растирать мыло по моему телу.

– Дальше сама. Чистые вещи в предбаннике.

Разворачивается и быстро уходит, громко хлопая дверью, оставляя наедине с пожирающими меня чувствами. Я вновь сажусь на деревянный банный полог и выливаю ковшик чистой теплой воды себе на голову, смывая дрожь жгучих ощущений, раз за разом, стирая со своего тела его настойчивые прикосновения…

Когда становлюсь чистой, не хочу выходить, скорее от валившей с ног свинцовой усталости, нежели от бессмысленного упрямства, поэтому сворачиваюсь все тут же, калачиком и на короткое мгновение прикрываю глаза…

Лишь потом, спустя время, чувствую, как меня накрывают нагретой махровой тканью и поднимают, прижимая к крепкому телу. Выносят на бодрящий утренний воздух, поэтому я, пытаясь спрятаться от неприятной прохлады, носом прижимаюсь к горячей коже, вдыхая знакомый запах цитруса и кедра и снова падаю навзничь, в оздоровляющий сон, оставляя безуспешные попытки вернуться в сознание…

17 глава

Не сплю, скорее падаю в бездонный узкий колодец бессознательности, дергаясь в сторону каждый раз, когда задеваю телом его горячие стены, оставляющие на моей коже новые отметины очередного огненного кошмара. Непривычно жарко. Так, что плавятся кости. Чувствую, что еще чуть-чуть и они просто сгорят до угля, поэтому пытаюсь не дотрагиваться от раскаленных камней, а просто вертикально лечу вниз, но не вижу дна, хотя точно знаю, что оно есть, учитывая высокий градус окружающей температуры, там должна быть кипящая лава…

Вздрагиваю и просыпаюсь, хлопая ресницами, словно пытаясь отмахнуться от удушливого сна. Только сейчас понимаю, что все это время спиной прижималась к горячей обнаженной мужской груди, поэтому сдвигаюсь в сторону на прохладные простыни и слышу удлинённый выдох. Мне не нужно гадать кто это. Знаю, что это Ветер. Я чувствую его кожей…

В занавешенные окна пробивается бледный утренний свет – ни бликов, ни ярких красок. Забыв, как дышать, я слежу за тем, как он, словно молочной лужей медленно растекается по деревянному полу комнаты, отвоевывая пространство у тусклых предрассветных сумерек.

Слышу, как мужчина за моей спиной перекатывается на край и встает с кровати, но я не двигаюсь, замираю, крепко, по-детски, зажмуриваю глаза, мечтая стать для него незаметной. Уходит, тихо прикрывая за собой двери, и я делаю первый полный вдох. Это вовсе не глоток воздуха, а втянутое нескрываемое облегчение…

Озираюсь вокруг, рассматривая небольшую спальную комнату и сразу замечаю на низкой прикроватной тумбочке, со своей стороны, аккуратно разложенное желтое платье в мелкий пестрый рисунок. Сажусь, борясь с голодным головокружением, и быстро стягиваю с обнаженного тела, туго опоясывающее меня, махровое полотенце, в котором я спала.

Одеваюсь и встаю.

С трудом удерживаю равновесие, поэтому мне приходиться схватиться за резную спинку кровати, чтобы не упасть. Очень тихо, на носочках, проскальзываю в соседнюю комнату, где на двух больших противоположно стоящих диванах еще спят мужчины. Неслышно иду в сторону прилегающей кухни и, только тогда, когда закрываю за собой дверь, перевожу прерывистое дыхание.

На столе вижу накрытый полотенцем нарезанный пирог, поэтому сразу беру внушительный кусок холодной выпечки в руки и жадно ем, почти не прожевывая, глотаю, от голода совершенно не чувствую вкус начинки. В сухомятку глотать сложно, поэтому я подхожу к холодильнику и, среди многочисленных продуктов, нахожу открытый пакет молока. Боюсь разбудить мужчин в соседней комнате, поэтому, прихватив с собой еще один кусок пирога, как оказалось, мясного, я вышла на улицу, аккуратно притворив за собой входную дверь…

С рассветом придомовая территория выглядела очень ухоженно. Я вспомнила наш с мамой старый полузаброшенный сад и тихо вздохнула. Села на крыльцо, опустив ноги на мокрый от утренней росы, еще зеленый газон, и снова, с большим удовольствием, откусила большой кусок отлично пропечённого сдобного теста. Даже зажмурилась от удовольствия, смакуя вкус начинки на языке, быстро расправляясь с найденными и прихваченными продуктами.