Слепящий нож

Железный Кулак поглядел на людей в воде, прикидывая, далеко ли им плыть до берега. Расстояние было не слишком большим. Оставляя их в воде, они не обрекали их на смерть; притом у них не было места для пленных, если они собирались продолжать топить неприятельские корабли.

– Это не входит в нашу задачу, – сказал командующий. – Думаю, к тому времени, когда они донесут весть о случившемся до своих генералов, все наши дела здесь будут уже закончены.

Итак, они двинулись дальше, но не успели проплыть вдоль берега и получаса, как их глиссер накрыла волна тлетворного запаха. Пахло смертью.

– В паре лиг отсюда есть деревушка, – сказал один из Черных гвардейцев. – Ковыльное, так она называется. Я вырос тут неподалеку, через две бухты от этой.

Двигаясь на малой скорости, глиссер вошел в Ковыльный залив, и Кип с облегчением увидел, что деревня стоит на месте, а не сожжена дотла. Тем не менее берег устилали сотни серых туш; они лежали так плотно, что под ними почти не было видно песка. Около дюжины местных жителей расхаживали по серым спинам с мачете и ведрами в руках.

– Это что, киты? – спросил Перекрест.

– Орхолам, помилуй нас, – пробормотал кто-то.

Порыв ветра донес до глиссера вонь разлагающейся плоти и крови, настолько густую, что Кип едва не задохнулся. У него было странное чувство: не просто тошнота или отвращение, но ощущение, будто он загнан в ловушку. Ему хотелось прыгнуть в волны и плыть – он даже не знал куда. Безумное желание, словно у запертого в клетку зверя.

– Командующий… – проговорил один из гвардейцев. – Что-то мне нехорошо.

– Это всего лишь мертвая рыба, – возразил Железный Кулак. – Калиф и Прессер, сделайте нам весла.

Те набросали весла и уключины, и гвардейцы принялись грести к берегу. Когда им оставалось каких-нибудь сорок шагов, жители деревни наконец их заметили. Одни поспешили скрыться, остальные просто наблюдали из-под капюшонов за их приближением.

Высокий старик, державший нечто наподобие копья с длинным лезвием, которым он вспарывал толстую китовую шкуру, стоял на полуразделанной туше, уперев одну руку в бедро.

– Ну дела, – заметил он. – Каких только диковин не выносит сегодня на берег!

– Вы здешний конн? – спросил его командующий.

– Какой уж есть, – ответствовал тот.

– Я Железный Кулак, командующий Черной гвардией Хромерии.

– Железный Кулак? Это имя тут слышали. Интересная у вас лодка. Меня зовут конн Мохобород.

Хотя в бороде у него и не было мха, Кип заметил, что она выкрашена в бледно-зеленый цвет, наподобие лишайника.

– Что здесь произошло? – спросил командующий.

– Да пару недель уж что-то такое зреет, никто не знает что. Сегодня еще не самый плохой день. Скотина шарахается, будто во двор забежали койоты, хотя ничего такого нет, смекаете, о чем я? Лошади и быки рвутся с упряжи, жеребцы будто ошалели, свиньи кидаются на людей, словно вдруг вообразили себя дикими пекари. У нас уже несколько десятков человек покалечено. И это животные, которых мы знали всю жизнь! Мы тут все крестьяне да рыбаки, мы понимаем, когда дело нечисто. Только вот что это такое – пес его разберет… Говорят, когда между вельможами раздор, простому народу остается только кряхтеть…

Он мрачно сплюнул.

Железный Кулак слушал не перебивая и жестом показал беспокойным гвардейцам, чтобы они тоже помолчали. Если бы вонь разлагающихся китовых туш не была настолько подавляющей, Кип прыгнул бы за борт.

«Да что это со мной такое?»

– Вчера вот китов вынесло… Мне доводилось слышать про такое. Никогда не видел, правда, и никогда не слыхивал, чтобы их бывало так много сразу. Я сперва решил: вот здорово, если и дальше так пойдет! Мяса и жира будет вдоволь на много лет. Да вот только…

Он задрал подол рубахи, и Кип увидел, что его бок обмотан повязкой. На ней проступали пятна крови.

– Начал давать людям указания, тысячу раз так делал. У нас народ знает: когда приваливает столько работы, надо браться всем вместе. А они вдруг взяли да напали на меня! Люди, которых я знаю с малолетства! Побили и сбежали. И скотина ушла. Словно обезумели все… Правда, на самом деле не все; самые крепкие остались здесь. Взять вон хоть Коро – он был у нас дурачок, с ним припадок случался, если он не получал свой сухарь точно на рассвете, а на ланч ровно два ломтика бекона, не больше и не меньше. А теперь в нем здравомыслия столько же, сколько у нас с вами! А вот те, кто были нормальными – большинство сбежали, даже не знаю куда… Я теперь вообще не знаю, что делать. Вот, разделываем все эти туши и надеемся, что все это наконец закончится. Бури же кончаются.

– А все эти сбежавшие люди – они… не делали чего-нибудь странного перед тем, как сбежать? – спросил один из гвардейцев, по имени Потс. – Прошу прощения, командующий, – добавил он, поворачиваясь к Железному Кулаку.

– У нас тут все люди приличные, – проговорил конн. – Народ набожный, благочестивый.

– Бывает, люди чего только не делают, когда они не в своем уме. Понятно, что их нельзя за это винить, – сказал Потс.

Лицо конна скривилось. Он снова сплюнул.