Слепящий нож

Посредством какой-то женской магии, без видимой помощи рук, ее трусики сползли вниз по ее ногам. С тихим «хм-м» она отшвырнула их ногой в сторону и удовлетворенно улыбнулась, глядя на него. Вид у нее был самый плутовской.

У Гэвина пересохло во рту. Каррис распахнула свой халат и позволила ему соскользнуть с плеч и упасть на пол. Она шагнула к Гэвину, оставшись в одной шелковой сорочке, которая льнула к изгибам ее худощавого тела, едва доходя до бедер.

– В достаточно ли ты добром здравии, мой господин, чтобы я могла делать с тобой все что захочу?

– Слегка избит и изранен, – отозвался Гэвин с внезапной улыбкой («треклятые Видящие!»). – И весьма вонюч. Я сегодня пересек целое море. И кстати, я вижу… – («нет, Марысю упоминать не стоит») – я вижу здесь набранную ванну. Пожалуй, было бы неплохо…

– Ты возвращаешься, обнаруживаешь меня полуголой – и собираешься нырнуть в ванну? – возмущенно спросила Каррис. Но конечно же, она его поддразнивала.

Вместо того чтобы ответить такой же шуткой, Гэвин поглядел ей прямо в глаза и серьезно сказал:

– Я хочу, чтобы сегодня все было безупречно. Ради тебя.

– Мне не нужна безупречность. Мне нужен ты, Дазен Гайл.

На это был только один правильный ответ. Гэвин накрыл ладонью ее щеку и притянул ее губы к своим. В ней сосредоточилось все, что было теплого, мягкого и надежного во всем мире. Он заключил ее в объятия, и она с готовностью приникла к нему, наслаждаясь мышечной мощью его плеч и рук, размером его тела по сравнению с ее собственным. Поняв это, Гэвин обвил руками ее всю. Каррис вскрикнула.

– Ох, ребра!

Поцелуй прервался. «Ну да – синяки».

Воспользовавшись паузой, Каррис взялась за подол его рубашки и потянула через голову.

– Ох, плечо! – простонал Гэвин.

Действуя более аккуратно, Каррис выпутала его из рубашки, и они улыбнулись друг другу.

– Уфф, – проговорила она. – Ну ты и воняешь!

– Слушай, ну я же…

– Шучу, шучу.

– Лучше помолчи и иди уже сюда, – сказал Гэвин.

Она потянула за его пояс, пытаясь расстегнуть, но Гэвин схватил ее в охапку и снова принялся целовать. Его ладони скользнули по шелку ее сорочки, мягко, от спины к талии, дальше к бедрам и ягодицам; потом он обхватил ее ягодицы под тонкой тканью. Из его горла вырвался гортанный звук, и внезапно он подхватил ее на руки и понес к супружеской постели.

Каррис не отпускала его все время, пока они занимались любовью. Она держала его своими худыми мускулистыми ногами, направляя к себе, внутрь себя. Держала своим лоном, двигаясь и извиваясь под ним. Обхватывала и держала руками, упиваясь его мышцами, его телом, зарываясь пальцами в его спину и незаметно направляя его так, чтобы он мог доставить ей наибольшее наслаждение. И все это время она не отрывала от него своего взгляда. Интенсивность ее потребности в нем пугала; сила ее страсти воспламеняла; напряженность связи между ними была почти непереносимой. Однако когда он отводил глаза, она хватала его за подбородок и поворачивала его голову обратно, целовала его, а потом прикусывала его губу в качестве наказания. Она держала его крепко, не отпуская, пока он не достиг пика, и продолжала держать потом, проводя пальцами по его волосам, играя с его ухом.

За всю свою жизнь Гэвин ни разу не ощущал, что его настолько понимают и принимают.

Когда к нему снова вернулась способность связно мыслить, он приподнялся на локте и принялся ласкать ее тело. Ее кожа светилась в золотистом сиянии светильника; она не делала попыток прикрыться, наслаждаясь его взглядом. Ему хотелось восхвалить ее красоту миллионами способов, но никакие слова не казались подходящими для такой задачи. Как слова могли передать вызываемое ею очарование, жар страсти, благоговейный трепет?

– Всем моим телом я поклоняюсь тебе, – проговорил Гэвин, вспомнив старинный брачный обряд кроволесцев.

Он наклонился к ней и начал целовать ее шею, груди, губы. Потом, не говоря ни слова, они снова занялись любовью, и он отдал ей все что мог, чтобы доставить ей наслаждение, ловя указания в каждом ее вздохе, вытянутой руке, поджатом пальце ноги. И он был вознагражден – неоднократно. Каррис лишь тряхнула головой и рассмеялась, увидев на его лице знакомую самодовольную улыбку. Они забылись, затерялись друг в друге на долгие часы, разговаривая, обнимая друг друга, плача, снова разговаривая, снова занимаясь любовью, купая друг друга в ванне – под конец, когда на занятия любовью больше не осталось сил, – а потом просто приникнув друг к другу, кожа к коже, его живот к ее спине, глядя, как постепенно разгорается рассвет.

– Я так сильно тебя люблю, Дазен Гайл, что впору возненавидеть, – проговорила она.

– Я тоже тебя люблю, Каррис Гайл.

Она задумчиво вздохнула.

– Мы не можем просто сбежать?

– Куда бы тебе хотелось? – спросил Гэвин.

Каррис фыркнула:

– Глупый мужчина, ты нарушил первое правило побега, а ведь мы еще даже не успели одеться!

– А для этого надо одеваться? Тогда я не согласен! – заявил Гэвин.

Ее локоть врезался в его ребра – это было бы мягким тычком, если бы вчера вечером он не приложился всем телом о стену.

– Ай! – вскрикнул Гэвин.