Слепое Озеро

И вот здесь кроется фундаментальная проблема, которую, на мой взгляд, мы отказываемся признать. Каждый из нас имеет собственное мнение о том, что такое человек. Теолог скажет: создание, ищущее Бога. Биолог назовет нас системой взаимосвязанных физиологических функций, способной на чрезвычайно сложную деятельность. Для марксиста все мы – участники диалога между историей и экономикой. Философ выскажет мнение, что человек появился в результате того, что наша ДНК воплотила в себе математику вновь открытых характеристик частично стабильных хаотических систем. Мы склонны полагать эти определения взаимоисключающими и ревностно держимся того из них, которое выбрали.

Однако я подозреваю, что, изучая народ UMa47/E, мы придем к выводу, что этих определений недостаточно. Нам придется вывести новое определение «разумных существ», и это определение должно будет включать как нас, так и их.

Именно этого, я полагаю, мы и пытаемся избежать.

Еще один глоток воды. Не слишком ли близко микрофон? На галерке звук, наверное, такой, словно она горло полощет.

– Все, что мы скажем об этом народе, подразумевает новую перспективу для взгляда на нас самих. Мы можем обнаружить, что они более или менее храбры по сравнению с нами, более или менее мягки, более или менее воинственны, более или менее страстны – в конечном итоге, возможно, более или менее вменяемы.

Иными словами, нам придется делать относительно них выводы, которые в то же время будут и выводами относительно нас, и нам они могут не понравиться.

Однако мы – ученые и не можем позволить себе устраниться от выводов. Как ученый, я придерживаюсь глубочайшего убеждения – можете, если хотите, назвать его верой, – что понимание лучше невежества. Невежество в отличие от жизни, в отличие от рассказа статично. Понимание же предполагает движение вперед и, как следствие, возможность перемен.

Поэтому важно продолжать наблюдение за Субъектом. – Столь долго, сколь возможно, добавила она про себя. – Несколько месяцев назад казалось разумным утверждать, что жизнь Субъекта представляет собой твердо установленную рутину, и мы уже выжали из нее все, что можно. Последние события доказали: это не так. Жизнь Субъекта, которую мы ошибочно считали циклической, превратилась в рассказ, в историю, которую нам, быть может, удастся проследить до ее логического завершения и, безусловно, многое узнать в процессе.

Многое мы уже узнали. К примеру, мы видели руины в 33/28, покинутый город – если мне простительно употребить это слово, – очевидно, старше, чем город Субъекта, и отличающийся от него архитектурой. В свою очередь, это тоже подразумевает рассказ. Рассказ о том, что архитектура этого народа отличается гибкостью, что они способны накапливать знания и разнообразно их использовать, адаптируясь к меняющимся условиям.

Выражаясь вкратце, это подразумевает, если здесь еще оставалось место сомнениям, что народ UMa47/E – действительно народ, интеллектуально близкий и морально эквивалентный человечеству, и наилучший способ создать о них рассказ – использовать нас самих в качестве сравнения. Даже если это сравнение не всегда нам льстит.

Собственно, это было громкой финальной нотой ее выступления, дерзким тезисом. Проблема заключалась в том, что никто, похоже, не понял, что она закончила.

Кашлянув еще раз, Маргерит сказала:

– Благодарю за внимание.

Повернулась и пошла на свое место. Зал за спиной зааплодировал. Как минимум вежливо, хотя, пожалуй, с энтузиазмом.

Ари поблагодарил ее и объявил Рэя.

Сью Сэмпел провела двадцать минут за своим столом в предбаннике кабинета Рэя, изображая занятость для закрепленных на стене камер.

Она специально оставила кое-какую работу, чтобы оправдать свое присутствие здесь. Не то чтобы это была настоящая работа. Рэй сейчас требовал от нее заниматься откровенной херней, составляя отчеты о повседневных мелочах и банальностях, к которым приложила руку администрация Слепого Озера. Эти отчеты никуда не шли, просто скапливаясь в папке, озаглавленной «ОТЛОЖЕННЫЕ» – до каких пор, спрашивается, до конца света? Очевидно, им предстоит послужить алиби, когда Рэя спросят, чем он занимался во время карантина.

Ровно в 13.30 она устроила целый спектакль, лихорадочно роясь в бумагах и в файлах на диске, как будто потеряла что-то важное и теперь ей придется идти в кабинет Рэя, чтобы поискать там. Происходящее было до смехотворного нереально – школьная самодеятельность, и только.

Или плохое кино. А в кино, подумала Сью, обязательно есть момент, когда героиню застигают врасплох… Скажем, Шульгин… или даже Рэй с пистолетом в руке…

– Сью?

Она прикусила язык, чтобы не заорать в голос, потом все-таки выдавила из себя что-то вроде «О-о!», надеясь, что оно сойдет за приветствие.

Господи, всего лишь Гретхен Крюгер из архивов дальше по коридору.

– Не думала застать тебя сегодня на работе, – принялась щебетать Гретхен. – Заскочила на минутку за прошлогодними астрономическими журналами, смотрю – у тебя дверь открыта. Рэй тоже здесь?