Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной

Однако объединить эту справедливую критику с критикой в адрес Дарвина значит просто-напросто перепутать два различных значения слова “постепенный”. У нас нет никаких оснований сомневаться в том, что Дарвин и сам согласился бы с теми претензиями, которые Элдридж и Гульд предъявляют градуализму. А в том смысле, в каком Дарвин был убежденным градуалистом, Элдридж и Гульд тоже градуалисты. Теория прерывистого равновесия — это незначительная поправка к дарвинизму, которую сам Дарвин вполне мог бы одобрить, если бы это было предметом обсуждения в его время. Незначительные поправки не заслуживают большой шумихи. Причина того, почему шумиха все-таки возникла и почему я почувствовал себя вынужденным посвятить этой поправке целую главу, состоит попросту в том, что теорию эту преподносили (некоторые журналисты — весьма навязчиво) так, как если бы она кардинально противоречила взглядам Дарвина и его последователей. Отчего же это произошло?

В мире полно людей, которые тщетно стараются найти оправдание своему нежеланию верить в дарвинизм. По всей видимости, они делятся на три основные группы. Первая — это те, кто по религиозным причинам хочет, чтобы сама эволюция оказалась неправдой. Ко второй группе относятся те, у кого нет оснований отрицать, что эволюция происходила, но ее механизм, изложенный в дарвиновской теории, кажется им отвратительным по причинам политическим или идеологическим. Некоторым из них идея естественного отбора кажется недопустимо грубой и жестокой; некоторые путают естественный отбор со случайностью и, как следствие, с “бессмысленностью”, оскорбляющей их достоинство; иные же не видят разницы между дарвинизмом и социал-дарвинизмом — понятием, имеющим расистские и прочие неприятные обертоны. И наконец, к третьей категории относятся многие сотрудники так называемых СМИ, которые просто любят ниспровергать устои — возможно, потому что это поднимает тиражи, — а дарвинизм пользуется достаточным признанием и авторитетом, чтобы быть для них лакомым куском.

Каковы бы ни были их мотивы, результат один: стоит только уважаемому ученому заикнуться о своем малейшем несогласии с каким угодно нюансом современного ему дарвинизма, как он будет немедленно “пойман за язык”, а слова его раздуты сверх всякой меры. Будто бы некий мощный усилитель оснащен тонко настроенным микрофоном, избирательно выхватывающим все то, что может показаться хоть сколько-нибудь противоречащим дарвиновской теории. Это крайне прискорбно, ибо серьезные прения и критика жизненно необходимы любой науке, и горе нам, если ученые будут вынуждены держать свои мнения при себе, опасаясь “прослушки”. Надо ли говорить о том, что при всей своей мощности этот усилитель не отличается высокой точностью воспроизведения? Искажений больше чем достаточно! Ученый, шепотом высказывающий легкое сомнение в каком-либо современном аспекте дарвинизма, обречен слышать, как его слова громыхают и повторяются на все лады в искаженном, едва узнаваемом виде только и ждавшими этого момента громкоговорителями.

Элдридж и Гульд не шепчут, они кричат, красноречиво и убедительно. То, о чем они кричат, — материи зачастую довольно тонкие, но ясно одно: с дарвинизмом что-то не так. Аллилуйя, “ученые” сами это сказали! Редактор издания “Сотворение мира по Библии” писал по этому поводу:

…нет никаких сомнений в том, что доверие к нашей религиозной и научной позиции значительно возросло после произошедшего недавно смятения в рядах неодарвинистов. И мы обязаны воспользоваться этим в полной мере.

И Элдридж, и Гульд отважно ринулись в бой против мракобесия креационистов. Они выкрикивали протесты против превратного истолкования их слов только затем, чтобы обнаружить, что на этот раз микрофоны внезапно оказались выключены. Тут я могу им посочувствовать, так как мне тоже приходилось иметь дело с подобным комплектом микрофонов — правда, в моем случае они был настроены однобоко не столько в религиозном, сколько в политическом смысле.

Теперь надо просто сказать правду, громко и ясно: теория прерывистого равновесия не выходит за рамки неодарвинистского синтеза. И никогда за них не выходила. Понадобится время, чтобы ликвидировать урон, причиненный ради красного словца, но он будет исправлен. Теория прерывистого равновесия станет для всех тем, чем она и является, — интересной, но небольшой морщинкой на поверхности неодарвинизма. Нет абсолютно никаких оснований ни для разговоров о “смятении в рядах неодарвинистов”, ни для заявлений самого Гульда о том, что синтетическая теория эволюции (один из синонимов неодарвинизма) “фактически мертва”. Это как если бы открытие, что Земля имеет форму не абсолютной сферы, а слегка уплощенного сфероида, удостоилось следующего напечатанного огромными буквами заголовка на первой полосе: