Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной

КОПЕРНИК ОШИБАЛСЯ! ТЕОРИЯ ПЛОСКОЙ ЗЕМЛИ РЕАБИЛИТИРОВАНА.

Впрочем, справедливости ради надо признать, что последнее замечание Гульда было направлено не столько против предполагаемого градуализма неодарвинистской теории, сколько против другого ее утверждения. Это утверждение, с которым пунктуалисты не согласны, состоит в том, что эволюция, даже на самой крупномасштабной геологической временн'oй шкале, является отражением исключительно тех событий, которые происходят на уровне популяций и видов. А Элдридж и Гульд считают, что существует и другая, высшая разновидность отбора, названная ими “межвидовым отбором”. Эту тему я отложу до следующей главы, где мы также столкнемся еще с одной биологической научной школой — с приверженцами так называемого трансформированного кладизма, которых тоже — и на таких же шатких основаниях — выдают иногда за антидарвинистов. Они трудятся в области систематики — науки о классификации организмов.

Глава 10 Единственное истинное древо жизни

Главный предмет этой книги — эволюция как решение проблемы сложного “замысла”, как правдивое объяснение тех явлений, которые, по мнению Пейли, долж ны доказывать существование божественного часовщика. Вот почему в своем повествовании я постоянно возвращаюсь то к глазу, то к эхолокации. Но есть еще целый ряд вещей, объясняемых теорией эволюции. Есть, например, явления, связанные с биологическим разнообразием: распределение различных типов животных и растений по планете и различных признаков между ними. И хотя в первую очередь меня интересуют глаза и прочие детали сложных механизмов, не следует пренебрегать и другими сторонами эволюционной теории, которые помогают нам понять природу. Так что эта глава будет посвящена систематике, или таксономии.

Таксономия — это наука о классификации. Некоторые люди незаслуженно считают ее скучной, отдающей музейной пылью и формалином, как будто бы это не таксономия, а таксидермия. На самом же деле ее можно назвать какой угодно, но только не скучной. По причинам, не вполне мне ясным, это одна из тех областей биологической науки, в которых случаются самые бурные перепалки. Ею интересуются философы и историки. Она играет значительную роль в любой околоэволюционной полемике. И именно из рядов систематиков вышли некоторые из тех современных биологов, которые откровенно называют себя антидарвинистами.

Хотя в основном систематики занимаются изучением животных и растений, классифицировать можно все что угодно: минералы, военные корабли, книги в библиотеке, звезды, языки. Упорядоченная классификация обычно считается вопросом удобства, практической необходимости, и отчасти это действительно так. Большая библиотека будет практически бесполезна, если не расположить в ней книги таким неслучайным образом, чтобы при желании всегда можно было отыскать нужные. Науку — или, если угодно, искусство — библиотечного дела можно рассматривать как пример прикладной систематики. Руководствуясь сходными соображениями, биологи тоже находят для себя удобным рассортировывать живые организмы по “полочкам” с общепринятыми наименованиями. Но сказать, что систематика животных и растений нужна только для этого, значит упустить почти все самое важное. Для биолога-эволюциониста классификация живых существ представляет собой нечто особенное, нечто отличное от всех прочих разновидностей систематики. Из наших представлений об эволюции следует то, что для всех существующих организмов можно составить только одно правильное генеалогическое древо и на нем основывать свою классификацию. Помимо своей уникальности такая система будет обладать еще одним замечательным свойством, которое я назову “идеальной вложенностью”. Что это за свойство и почему оно столь важно — главная тема настоящей главы.